Рогнеда стояла молча, прижавшись к нему. Он ожидал, что она засыплет его вопросами — как управляет королевством брат, как поживают ее знакомые… Он был готов отвечать подробно и терпеливо на самые пустяшные вопросы, какими, помнится, засыпала его в свое время матушка. Но Рогнеда молчала, словно стараясь впитать в себя его запахи, чтобы жить ими еще долгое время, пока он не достанет наконец злосчастного сердца Алвисида.
(И, честно сказать, неудобно об этом говорить, но Радхаур искренне порадовался, что чудесная встреча состоялась, когда он, намытый и ухоженный, в тонких парадных одеждах, а не когда, например, он вернулся бы из очередного путешествия — грязный, пропахший дорогой и усталостью. Он не знал, куда девались тряпки, в которых возвращался, для него в замке всегда были готовы новые одежды, но после возвращения в замок он больше никогда их не видел — лишь Гурондоль неизменно красовался на его боку, да и то ножны и перевязь регулярно менялись).
Она едва слышно вздохнула, но ничего не сказала.
Он боялся ее даже поцеловать. Нет, его не обуревали детские плотские чувства, заставлявшие думать, что он искренне влюблен в ту, что рядом. И не было той чисто животной страсти, которая охватывала при виде очередной смазливой и похотливой самочки, что нередко встречались на его пути. Нет, он знал, что просто обязан поцеловать ее, вложив в поцелуй все, что невозможно выразить словами… и не мог.
— Тебе здесь очень плохо? — спросил он. — Ты слышишь, когда я прихожу к тебе и говорю с тобой.
— Я слышала и помню каждое твое слово, любимый, — не отрывая лица от его груди, произнесла Рогнеда. — Мне ничего больше не остается, как помнить… и мечтать.
Он разозлился на себя за то, что не подумал раньше — надо было поставить здесь не только стражников у выхода в коридор Алвисида, но и пригнать сюда каких-нибудь бродячих певцов, чтобы пением и игрой на лютне скрашивали ее скуку. Или попросить монахов из аббатства, сменяя друг друга, круглосуточно читать ей какие-нибудь книги, например романы о любви…
— Рогнеда, ты когда-нибудь спишь или ты все время думаешь… Ну, когда ты… обращена в озеро? — Радхауру вдруг пришла мысль совсем о другом:
— Может, ты голодна? Сейчас я прикажу тебе принести всего, что пожелаешь, и…
— Нет, Радхаур, не уходи. Если уж мне суждено скоро опять стать озером, то я не хочу терять ни минуты счастья, отпущенной мне Господом.
— Алвисидом, — хмуро поправил ее Радхаур. Но, похоже, она его не услышала.
Глава пятая
Зло и Добро можно истолковать разно.
Надо быть человеком, а не богом, чтобы понять это.
Директория Алвисида
Хода нет — ходи с бубей!
Хамрай чувствовал, что очень устал. Но он знал, что сегодня еще крайне много дел, которые нельзя отложить на потом, и знал, что, когда потребуется, — сбросит эту усталость, как, вернувшись с мороза, сбрасывают с плеч у пылающего камина ненужный более меховой плащ.
Мекор своим перстнем открыл выход в коридор. Шестнадцать алголиан в почетном карауле выстроились напротив.
Верховный координатор обвел взглядом пустынный коридор и кивнул головой в знак одобрения.
— Отправляйтесь в Фёрстстарр, — приказал он.
По лицу старшего из алголиан, судя по одеждам — хэккера, было видно, что у него возникли вопросы, но он беспрекословно отдал команду, и алголиане пошагали в сторону входа в свой главный каталог.
Хамрай тоже хотел было отправиться к своему выходу, но верховный координатор попридержал его за рукав. Когда они остались совершенно одни, Мекор сказал:
— Вчера ночью ко мне опять являлся призрак Фоора.
— Да? И что же он сказал?
— Чтобы я безоговорочно тебе доверял.
Хамрай усмехнулся:
— Ему понадобилось погибнуть, чтобы понять это.
— Ты убил Фоора? — в лоб спросил Мекор.
И Хамрай, глядя ему в глаза, ответил:
— Да. Я этого не желал. Фоор все равно был обречен. Скажу тебе даже больше, чем следовало бы говорить. Но ты ведь задал мне свой вопрос, чтобы удостовериться, можно ли мне доверять во всем?
Мекор кивнул.
— Незадолго до поединка с Фоором… Случайного поединка, я не ожидал встретить его в этом коридоре… В Рэдвэлле… тоже случайно… я услышал разговор неких четырех, тогда еще хэккеров, о том, что Фоора пора смещать. Некоторые голоса были мне знакомы, — Хамрай, в свою очередь, пристально посмотрел на алголианина.
— Я участвовал в том разговоре, — честно сказал Мекор.
— Знаешь, — улыбнулся Хамрай, — я иногда действительно думаю, что все, что не происходит, — к лучшему. Я не верю в Судьбу, я беседовал с парками… Будущее нельзя предсказать, его можно лишь напророчить. Но что есть пророчество, как не создание будущего? Я не жалею, что убил Фоора. Иначе ваш Орден не прошел бы через раскол, через сомнения и кровь — Фоор железной рукой довел бы его до сегодняшнего дня… Но был бы ваш орден столь целеустремлен и един как сейчас, когда это так необходимо? Если уж тогда шли разговоры и возникали сомнения в самом узком кругу приближенных…
— Да, ты прав. Наверное, все, что произошло с Орденом, пошло ему на благо. Мы готовы к Армагеддону.
— Я устал, Мекор, — признался Хамрай. — Сегодня еще много дел, а завтра с утра предстоит трястись в седле в Рэдвэлл.
О своем намерении навестить сегодня шаха Балсара, он сообщать не стал.
— Не проще ли воспользоваться этим коридором? — удивился Мекор.
— Магу Хамраю — проще. Барону Ансеису — нет. Я поеду со свитой…
— Да, мне тоже пора идти, распорядиться на завтра. В тевтонском каталоге для вас будут приготовлены лошади и все необходимое, что может понадобиться для путешествия к Моонлав. Я подумал сейчас об одной вещи.
— Какой?
— Если вдруг ваша миссия завершится успехом и Моонлав встанет на сторону Алвисида, то неплохо было бы соорудить выход в этот коридор и у нее…
— Действительно, — согласился Хамрай. — Я об этом не подумал. Ты прав… Даже скажу больше — имеет смысл сопровождать Радхаура в последнем путешествии и время от времени ставить выходы — чтобы вернуться с сердцем Алвисида как можно быстрее. В конце концов, лишние выходы всегда можно уничтожить…
— Ты знаешь как? — быстро спросил Мекор.
Хамрай расхохотался.
— Честно говоря — нет. Я просто никогда не думал об этом. Но ничего невозможного нет.
— Кроме снятия заклятья Алвисида.
— Ты знаешь, оно меня вот уже пятнадцатый год совершенно не беспокоит… Кстати, тогда я тебе тоже задам прямой вопрос…
— Задавай.
— У меня сложилось впечатление, что, воспользовавшись нашей магической силой, Алвисид мог возродить невесту Радхаура не на один час, а навсегда.
— Мог, — согласился Мекор.
— Ты тоже думаешь, что Радхаур отступится от цели, едва лично ему это будет не нужно?
— Я не вправе обсуждать и даже размышлять о том, что думает сын Алгола, — сухо ответил Мекор. — До завтра.
— Постой, — удержал его Хамрай. — Ты сказал, «ваша миссия»к Моонлав. То есть ты не собираешься с нами?
— У меня много дел и без того. Я поступлю так, как сочтет нужным Алвисид, — ответил Мекор. И добавил, словно ставил точку в разговоре:
— Сэйв, сэйв, сэйв, энтер!
Верховный координатор алголиан развернулся, подошел к своему выходу, и через несколько мгновений Хамрай остался в коридоре совершенно один. И вдруг почувствовал, что смертельно голоден. И никак не мог вспомнить, ужинал он вчера или нет, — со всеми хлопотами и подготовкой к сегодняшнему дню, он совершено забыл о подобных пустяках…
Дома его ждал тяжелый разговор, и какое принять решение, он еще не определился. Когда он заскочил в свой замок, чтобы отдать Отлаку и Уррию посланца новых сил, даже в свете канделябров было заметно, что они разгорячены и взволнованы. Барон велел им отнести магическое насекомое к телу, отпустить посланца на все четыре стороны и идти отдыхать. «Барон, — бросив быстрый взгляд на Отлака, смущаясь, обратился к нему Уррий, — ответьте, кто мой отец? Вы?» Ансеис оторопел: «Кто тебе это сказал?» Вмешался Отлак: «Так утверждает сэр Гловер, он уверил нас, что вы это ему сами сказали». Уррий добавил: «Я давно хотел спросить, но…» Барон задумался, с чего бы графу Камулодунскому распространять столь нелепые слухи? Потом вспомнил о своем с ним разговоре в ночь Большого Парада Планет, когда отправлялся с Бламуром в Рэдвэлл, оставляя в замке Гловера. Барон расхохотался. Отсмеявшись, сказал: «Нет, Уррий, граф меня не правильно понял. Я сказал, что отношусь к тебе, как к сыну. И это действительно так. А кто твой отец, ты скоро узнаешь. Он ничуть не менее храбр и благороден, чем я, смею тебя заверить…» Юноши в один голос воскликнули: «Кто он?», но какие разные чувства их обуревали. «Мне сейчас недосуг, — жестко ответил барон. — Вернусь и поговорим. Да, передайте баронессе, что я завтра отправляюсь с графом Маридунским в небольшое путешествие на материк. Пусть распорядится, чтобы мне приготовили все необходимое…» «А я?»— два голоса слились в один. Барон, не ответив, снова перстнем поднял плиту в коридор Алвисида.