Сейчас все события смешались в голове в какую-то не представимую кашу — жуткий монстр, представившийся Повелителем Тьмы, пляшущие скелеты, какая-то обнаженная грудастая красавица без головы. Прямые вопросы и его честные ответы. Он понимал, что разговаривает с самим Луцифером, но не испытывал страха. То есть испытывал — что его бесхитростные ответы столь просты, что в них могут не поверить.
Потом он оказался в том же залитым ярким светом коридоре, с ларцом под мышкой, и граф Маридунский одобрительно похлопал его по плечу. Потом его провели туда, где он увидел… самого Алвисида. И упал без сознания от накатившей на него откуда-то извне боли, которая была ошеломляющей и до странности приятной одновременно.
Очнулся он в какой-то комнате, рядом с его ложем сидели женщины в странных одеждах. Потом к нему пришел граф Маридунский, которого он даже в мыслях не смел называть отцом. «Лежи, лежи, — сказал граф, — привыкай. Сила Алвисида — не шутка. Я получал ее частями, а ты — всю сразу. Смотри». Он вытащил из ларца, что лежал на постели рядом с юношей, кинжал, взял пальцами руку Уррия и быстрым движением провел острейшим клинком по запястью. Боли юноша почти не почувствовал, выступила капелька крови, но ранка тут же стала заживляться. «Это одно из новых твоих качеств, — сказал Радхаур. — А еще… ты можешь теперь узнавать чужие мысли… Старайся не пользоваться этим даром, чтобы не мучиться ненужными вопросами…» Юноша осмотрел окружающую обстановку и спросил: «Где я?» «В алголианском каталоге, — граф окинул оценивающим взглядом молодых женщин, терпеливо сидящих не пошелохнувшись возле ложа, и усмехнулся:
— Сегодня тебе предстоит еще одно испытание. Выше голову, наследник Алвисида, я уже был таким, как ты…» Алголиане разбудили Уррия, когда солнце поднялось достаточно высоко. «Пора, — сказали ему, — вас ждут». Его накормили и отвели к воротам храма-крепости, где сидели на конях остальные рыцари, решившие отправиться в путешествие с графом Маридунским. Оруженосец, выделенный ему бароном, подвел коня. И сразу отправились в путь. Со всех сторон навалились чужие мысли, Уррия шатало в седле, он словно задыхался — кто-то думал о жаркой красотке, с которой провел ночь, кто-то боялся предстоящего пути, кто-то надеялся на сумасшедшее богатство в конце путешествия, один из слуг подобрал уроненную чужим господином золотую монету и жутко боялся разоблачения.
К Уррию подъехали с двух сторон граф Маридунский и барон. «Представь, что на тебе боевой шлем с опущенным забралом, — сквозь переплетение обрывков чужих мыслей донесся до него голос графа. — Сосредоточься на своем, на том, что интересует только тебя. Потом будет легче…» Действительно, стало легче. Чужие мысли его не интересовали — в своих бы разобраться. А если чьи думы и хотелось бы узнать — графа Маридунского или барона Ансеиса, то как раз они-то были скрыты непробиваемой защитой. Радовало лишь то, что, по словам барона, собственные мысли Уррия тоже не были никому недоступны, даже такому, как выяснилось, могущественному магу, как Хамрай.
А, собственно, что у Уррия есть, кроме меча и кинжала, подаренных вчера, и этих самых дум, в которых самому-то невозможно разобраться? Только будущее. Он должен стать героем, таким как, например, граф… Но и будущее это какое-то… пустое. Ведь все уже сделано, Алвисид почти собран, что ему остается? Лишь завидовать графу! Зачем ему эти волшебные свойства, если они ему не понадобятся никогда?
Да и путешествие не радовало юношу. Шел третий день пути; погода стояла пасмурной, временами моросил мелкий, противный дождик. Граф говорил, что до цели их путешествия ехать дней десять. И ничего интересного не попадалось взгляду: те же леса, деревеньки, да поля, что и в Маридунском графстве. Вдали изредка высились на холмах мрачные замки; иногда проезжали небольшие города, но в постоялых дворах по решению барона не останавливались, разбивали лагерь где-нибудь на поляне недалеко от дороги, жгли костры, готовили ужин и на ночь выставляли караулы. Но на них никто и не думал нападать…
Ничего нового, интересного путешествие пока не принесло. Может, много лучше было бы, если бы барон отпустил его с тем блистательным рыцарем в Каледонию. Не пришлось бы слушать брюзжания старого сэра Бламура.
Граф Маридунский сам с Уррием не заговаривал, а обращаться с вопросами к столь неожиданно обретенному отцу юный рыцарь стеснялся. Вот и приходилось слушать скучные разговоры о порядках, заведенных сэром Бламуром в Рэдвэлле, или о давно забытых рыцарских турнирах, где блистал старый граф Маридунский, отец Радхаура, и, получается, его, Уррия, дед. Но от этого рассказы не становились более интересными.
— Стой! — неожиданно поднял руку ехавший в голове отряда, вместе с сэром Радхауром и Отлаком, барон Ансеис.
Весь отряд вынужден был остановиться.
— Впереди, милях в четырех, разбойничья засада. По нашу душу!
— Ну так и что? — хмыкнул сэр Гловер. — Нам ли бояться каких-то разбойников?
Уррий был полностью с ним согласен. Да и Отлак тоже. Хамрай по их глазам видел, что оба недавно посвященных в звание рыцаря так и рвутся в бой.
— Никто и не боится, — усмехнулся барон Ансеис. — Только быть утыканным как подушечка для иголок разбойничьими стрелами — не велика честь. Там три дюжины лучников, да и просто бойцов больше, чем нас втрое. Где только успели собрать столько?
— Но не поворачивать же обратно, бычья требуха! Вперед, покажем гнили из-заугольной остроту рыцарский мечей!
— Кто думает так же, как граф Камулодунский?
Кроме Радхаура, который промолчал, так думали все рыцари — и сэр Бламур, и сэр Манч, и барон Кайрон, и французский виконт Сикард, гостивший во время праздника в Рэдвэлле и сейчас увязавшийся за графом Маридунским. Промолчали также шестнадцать алголиан, отправившихся с ними в путешествие, да их никто и не спрашивал.
— Что ж, — снова усмехнулся барон, — покажу вам маленький фокус. Кто хочет ринуться в бой — пусть отъедет шагов на десять вперед. Ждите, закрыв глаза.
Барону верили, его уважали. И потому рыцари, считавшие зазорным бежать при первой же опасности, выехали вперед. Уррий и Отлак, естественно, тоже. К ним присоединились почти все воины графской свиты и часть оруженосцев, желающих отвагой обратить на себя внимание господина.
— Все закрыли глаза? — подъехав, спросил барон.
Услышав утвердительный ответ, старый маг произнес едва слышно заклинание, сделав что-то руками: те, кто находились рядом, сидели в седлах, плотно зажмурив глаза, те же, кто остался, не рассмотрели его движений, просто, к своему изумлению, увидели, что всадники поскакали вперед и… остались на местах.
— Это то же самое чародейство, которым вы когда-то давно спасли жизнь Ламораку, создав его точного двойника? — поинтересовался Радхаур у барона, провожая взглядом устремившийся по дороге отряд.
— О, нет, — рассмеялся Хамрай. — То колдовство достаточно сложное и требует человеческой жизни… Зато и двойник — человек. А здесь — видимость одна, простейшая магия. Отличается от тех, что могут сотворить маги средней руки, лишь тем, что наши герои, оставаясь здесь с нами, увидят, что ждет их отражения…
После событий трехдневной давности, когда в него пытался вогнать ужас сам Повелитель Зла, Уррий уже ничему не удивлялся. Открыв глаза, он увидел, что скачет вперед в окружении рыцарей и воинов и, конечно, Отлак несется рядом с ним. Но тело Уррия не ощущало движения. Он пытался проверить, легко ли подаренный чудесный меч Алвисида выходит из ножен — глаза видели, что рука слушается, но тело движения опять не ощутило. «И пусть будет, что будет, — решил юноша, — барон Ансеис знает, что делает. Впереди разбойничья засада — значит будем готовы!»