на берегу стоит Певец
и песнь поёт Надежды.
в рудбекий золотых шарах,
что в солнечных помпонах,
с калёной песней на устах,
холодный голос – в кронах…
рыжеволос он и кудряв,
по плечи длинный локон,
и борода в цветочный шарф
течёт густым потоком;
и ощущение того,
что тот, за ширмой леса,
поёт, невидим, каждый год –
вблизи сейчас, о, месяц…
ты будто раскопал сверчка,
твой взгляд, сплошной, как зрение,
навис над ним, как облака,
и зришь звукорождение;
но песня Августа – вино…
жжёт серебром холодным;
на голове несёт венок
в пастель цветов безродных,
и так он пел, как разве бог:
и нежный глас, и громкий,
что я наслушаться не мог,
застыли рядом в лодке…
и можно всё ещё успеть,
и сердце может верить,
невинна смерть, не будет смерть!
о, Август, неужели…
Лесной звенит от пенья дом;
всё выше, светлый, крепок! –
и завершает верхним До…
Июль летит на небо к…
развеян прах, нет никого
уже на певчем месте…
за полночь. Август. высоко
мигает Дама Крести…
– гляди, – вернула в явный сон,
меня окликнув, бабка, –
сейчас сюда прискачет он…
мне снова стало зябко;
– он мчит за ней Лесной тропой, –
и, перст кривой поднявши,
макнула в темень над водой,
да в звёзды, неба дальше;
и правда, скоро, у воды,
Наездника заметил;
ни старым был, ни молодым…
на лошади скелете…
черты знакомы, знать горазд,
гляжу на бабку:
– стойте… так это пугало у вас
висит на огороде!
что оно делает в Лесу,
куда за полночь скачет?
как живы – жерди рвань несут,
на этой мёртвой кляче…
– он человеком был рождён…
забыл людские песни;
теперь глядит на небосклон,
бежит за Дамой Крести…
в ту ночь крутил он барабан,
где спит могил долина,
где сын пропал и каждый пьян–
он застрелил мне сына…, –
и проводила Седока
тяжёлым взглядом долгим;
пока он прочь не ускакал,
не шевелилась в лодке,
а после оглянулась: резь
в глазах от её взгляда;
– он – житель дома 26,
там проживал когда-то…
его сгубил азарт… клянёт
себя за неудачу;
но помещён на огород,
и долг его оплачен,
и что положат на весы,
где куш сорвали честно?
пусть не в любви, так чей-то сын
него погибнет вместо?..
мы плыли долго… а река
стеклом шуршала чистым,
темна, как то, что с языка
людей срывает Мысли…
и вдруг петух взлетел на жердь –
на куст в прибрежный бархат,
и начал, дребезжа, хрипеть –
согнулся зоб, как арфа,
и Время, мёртвая звезда,
помчалось прочь по склону;
я вижу бабкины глаза,
а дальше что – не помню…
*
проснулся… свет – как сотни ламп,
и день ушёл за полдень;
я в доме, что снимаю… сам
сюда явился вроде…
но сладко двигаюсь едва,
лежу, уставший жутко,
что в яме сгнивший в холода,
листвой укрытый жухлой.
как будто выросли грибы
на мне и мох вонючий;
а то, что было – словно быль…
не знаю… странный случай…
каких фантазий колорит…
одно я понял тут же:
не стоит с кем попало пить
из незнакомых кружек;
но даже если это сон
и пьяное блуждание –
заросший дом стоит весом
теперь в его молчании…
а бабка, что живёт вблизи –
колдуньи вижу образ?..
набраться смелости, визит
ей нанести ещё раз?..
так думал я – про быль и миф,
лежал, постельный кокон;
где Август, только наступив,
уже гулял вдоль окон…
решился: к бабке в дом, где шест
несёт живые плечи…