В свете этого, было бы правильным вывезти “Delta” для финальной поездки домой. Вариант самоубийства был тем, что он рассматривал в течение нескольких месяцев, и вероятность того, что это действительно произойдёт, колебалась много раз в течение дня. Поздно ночью вероятность была значительно выше, где-то до семидесяти пяти процентов. Другими словами, гораздо более вероятно, чем нет, но всё ещё не абсолютная уверенность. Что касается того, почему он собирался прикончить себя к концу ночи, ну, это было не так уж и сложно объяснить. В общем, некоторое время у него ничего не получалось в жизни. У него были проблемы с деньгами, потому что его уволили с работы на заводе шесть месяцев назад. Все эти месяцы спустя он всё ещё не нашёл новую оплачиваемую работу. А потом была катастрофа, которая случилась с его личной жизнью. Долгосрочные отношения в его взрослой жизни закончились чуть более года назад. Пегги было её именем. Прожив с ним почти пять лет, она, наконец, устала от его безрассудного, несерьёзного образа жизни и ушла посреди ночи, пока он спал, в очередной раз пьяный, забирав с собой всё самое ценное в доме. Прощальная записка Пегги была короткой и не совсем милой:
“Трахни себя, Лукас, ты, блять, неудачник!”
Довольно однозначно. Люк не удосужился попытаться преследовать её или заставить её передумать. Он считал, что она не совсем понимала то, что она сделала. Но это не значило, что ему было всё равно, или что он не скучал по ней, но он знал, что ей будет лучше практически с любым другим, кроме него.
Многие люди считают эти вещи вполне понятными причинами самоубийства. Понятно, но неприемлемо. Большая разница. Он прекрасно понимал, что большинство людей смотрят с жалостью на людей, которые поступили так, но обычно они могут только обдумывать эти идеи, почему человек это сделал и какие трудности испытывал.
И всё же это была не та причина, почему он был уверен, что больше не хочет жить. Она была только последней каплей, толкающей его через край. Нет, всё возвращалось к тому, что его отец сделал той самой ночью десять лет назад. Он никогда не преодолевал это, даже близко, и грусть, которую он нёс с собой в результате, никогда не уходила, портя всё остальное в его жизни.
Он просто устал от этого.
И он не мог придумать более эффективного средства, чтобы наконец рассеять это вездесущее серое чёртово облако печали, чем выстрел из дробовика в голову.
Люк сделал шаткий первый шаг ко входу в бар и чуть не упал. Он поднял руки и вернулся к равновесию. Несмотря на посыпанную соль, стоянка всё ещё была скользкой от недавнего снегопада. А теперь шёл ещё снег, что усугубляло ситуацию. Но бóльшая часть вины за его шаткость была на бурбоне, который он потреблял. Он был уже навеселе, но к тому времени, как через несколько часов выйдет из “Sal’s”, планировал быть в стельку пьяным.
Это была другая веская причина для такой парковки. Поскольку “Delta” была направлена в сторону дороги и припаркована подальше от других транспортных средств, ему не придётся беспокоиться о хитрой механике выезда с парковочного места. Он не хотел попасть в аварию и оказаться в тюрьме, возможно, в последнюю ночь его жалкого существования. Как только он почувствовал себя уверенно, Люк снова глубоко вздохнул и направился к “Sal’s Place”.
ГЛАВА 2
Бильярдный стол возле окна был не занят, и Люку пришлось задаться вопросом, сколько времени прошло с тех пор, как кто-то снял одну из старых картинок за стойкой на стене. Наверное, достаточно времени. То же самое было и с “дартсом” в этом пустынном заведении. Никто здесь не был похож на тех, кто интересуется играми, по крайней мере, сейчас. Когда-то всё было иначе, когда клиентура “Sal’s” была моложе и более оптимистична в отношении жизни в целом.
Как и ожидалось, большинство немногих посетителей в этот Cочельник сидели в баре, а не за несколькими столами в центре главного помещения. Единственным исключением был седовласый старый пьяница за столом, ближайшим к бару. Чудак упал на стол, а правой рукой свободно обхватил почти пустой стакан виски. Никто из мужчин в баре не повернулся на своих табуретах, чтобы посмотреть на Люка, когда он вошёл в это место. Возможно, они не слышали, как открылась дверь. Над ней не было колокольчика, сигнализирующего о прибытии нового клиента. Кроме того, музыкальный автомат в углу у бара играл печальную мелодию Хэнка Уильямса, так что, возможно, они были слишком сосредоточены на лирике тяжёлой жизни, чтобы принять во внимание что-нибудь ещё. Или, может быть, они слышали, как он вошёл, и просто не сочли нужным обратить на это внимание. Каким-то образом этот последний вариант казался наиболее вероятным, учитывая общую подавленную атмосферу этого места.