В заключение беседы Молотов предложил принять совместное коммюнике, устанавливающее демаркационную линию между войсками Германии и СССР вдоль рек Тисса, Нарев, Висла и Сан. Молотов признал, что линия имеет прежде всего политический характер, и поэтому должна быть принята, ее необходимо определить, а в дальнейшем путем переговоров могут последовать уточнения. Однако в любом случае она должна проходить по верховьям р. Сан63.
В итоге всех этих переговоров и чрезвычайного упорства Москвы германское правительство пошло навстречу советским пожеланиям и согласилось с предлагаемой демаркационной линией. Соглашение между двумя странами было подписано 22 сентября. Оно устанавливало демаркационную линию по р. Тисса до ее впадения в р. Нарев, далее по р. Нарев до ее впадения в Буг и по Бугу до его впадения в р. Вислу, затем по р. Висла до впадения в нее р. Сан и по р. Сан до ее истоков64. В результате Москва добилась включения в советскую сферу также городов Львов и Огустоу.
Настойчивость Советского Союза и вмешательство в это дело лично Сталина показывали неординарный характер, казалось бы, рутинного вопроса о демаркации границы. Речь шла о том, что новая демаркационная линия между СССР и Германией почти полностью соответствовала известной "линии Керзона", предлагаемой британским правительством еще в 1920 г. как возможная граница между Россией и Польшей. Тогда, после поражения Советской России, часть территории по "линии Керзона" отошла от России к Польше. Возвращение к этой "естественной" границе облегчало советскому правительству объяснение своих действий в глазах мирового общественного мнения, что входило в общую стратегию Москвы в сентябре 1939 г.
Таким образом, в течение короткого времени советское правительство уже пожинало первые плоды договоренностей с Германией. Фактически без единого выстрела были возвращены исконные русские земли.
Что касается Польши, то ее судьба, конечно, была трагична. В течение длительного времени польское правительство следовало линии "на равное удаление" и от Германии и от Советского Союза. И эта политика, по мнению известного польского историка Е. Дурачинского, потерпела неудачу. Заслон в виде договоров Варшавы с Парижем и Лондоном также не сдержал агрессию, хотя обе западные державы и объявили 3 сентября войну Третьему рейху65. Однако, как считает Дурачинский, Польша стала первым европейским государством, которое осуществило вооруженный отпор войскам Рейха, что "расстраивало гитлеровские планы установления гегемонии в Европе, а может быть, и в мире". Конечно, автор несколько преувеличивает непосредственные последствия польского сопротивления,
но оно, безусловно сыграло определенную роль в создании прецедента противодействия действиям нацистской Германии.
Принятое удовлетворяющее Москву соглашение как будто подтверждало, что она может добиваться от германского союзника того, к чему стремилась. Это усиливало в Кремле настроения эйфории и самоуспокоенности. Но оставался весьма важный и существенный вопрос о мировой реакции на события в Польше и на включение в состав Советского Союза части польских территорий.
Мировая реакция на польские события
Вступление советских войск в Польшу 17 сентября 1939 г. вызвало бурные отклики во всех странах Европы и США. Последовали статьи в газетах и журналах Англии, Франции, США, Италии, Бельгии, Швейцарии, Финляндии, Швеции и других стран. События в Польше обсуждались в парламентах, на заседаниях правительств, в дипломатических ведомствах.
Отметим сразу же одно обстоятельство. Как известно, 1 сентября немецкие войска вторглись в Польшу, и немедленно правительства Англии и Франции объявили Германии войну, опираясь в том числе и на англо-польское соглашение от 26 августа 1939 г. Однако это не повлекло за собой никаких практических шагов с их стороны. На заседании военных кабинетов Англии и Франции даже не обсуждался вопрос о возможности вооруженного вмешательства; и в последующий период в странах Антанты не было никаких перемещений вооруженных сил.