Но это была все же еще не позиция руководителей британского правительства. Однако через 10 дней уже Галифакс встретился с советским послом, интересовался балтийскими делами и в конце концов признал, что «пакты с Эстонией, Латвией и Литвой стабилизировали отношения и явились вкладом в дело укрепления мира в Восточной Европе»[202].
Схожую позицию заняло и правительство Франции. По информации советского посла в Париже Я. Сурица, «французы и ранее относились гораздо спокойнее к нашему укреплению на Балтике, чем англичане». Объяснимо это сравнительно слабой заинтересованностью французов в Балтике. Балтийская акция все время расценивалась в двух разрезах — в разрезе бесспорных и никак не оспариваемых советских интересов и в планах оттеснения немцев от Балтики. Последний момент особенно оттеняется и подводит к выводам Черчилля о совпадении конечных интересов[203]. В другой телеграмме в Москву Я. Суриц снова указывал, что после подписания советско-эстонского договора в Париже вынуждены были признать, что это было «законной защитой наших интересов в Балтийском море и проведено в рамках соблюдения эстонского суверенитета»[204].
В середине октября заместитель наркома иностранных дел В. П. Потемкин имел беседу с бельгийским посланником Хейдриксом, который интересовался ситуацией в Прибалтике. Потемкин уверил бельгийского дипломата, что «договора с Литвой, Латвией и Эстонией показали, насколько успешно нам удалось достигнуть миролюбивых соглашений с этими странами и обеспечить безопасность как их собственных, так и советских государственных границ от любого нападения»[205].
Страны англо-французского блока больше волновало, как советское движение в Прибалтику отразится на советско-германских отношениях и каковы могут быть цели СССР в этом регионе. В этом плане показательны также телеграммы Я. Сурица в Москву уже 19 октября. По его мнению, французские политические круги в первую очередь задаются вопросами — существует ли договоренность между СССР и Германией в отношении Прибалтики и компенсируются ли германские уступки обязательствами со стороны Советского Союза; каковы возможные последствия советских акций для будущей Восточной Европы; повлекут ли они за собой окончательное утверждение там СССР и оттеснение Германии. Суриц считал, что оценки и выводы французского руководства «оптимистичны». Преобладает мнение, что «СССР не выйдет из нейтралитета и что его балтийская политика, ослабляя германизм и преграждая ему дорогу на Восток, объективно и в перспективе выгодны Франции»[206].
Эта же идея прозвучала и во многих других комментариях и беседах. Так, в ходе беседы югославского посла и латвийского посланника в Бухаресте 10 ноября 1939 г. по поводу Балтики также был употреблен термин «оборонительный барьер»[207].
Таким образом, позиция Англии и Франции и их союзников в отношении советских действий в Прибалтике была умеренно-выжидательной и объективно выгодной для Советского Союза. Не прозвучало никаких заявлений и протестов, не было оказано никакой поддержки Прибалтийским государствам. Нет сомнения, что для лидеров Англии и Франции интересы борьбы с Германией и постоянное стремление удержать Москву от слишком тесных с ней отношений заставляли Лондон и Париж воздерживаться от каких-либо резких движений. И если в случае с Польшей в Лондоне удовлетворились намерением Кремля остановиться на «линии Керзона», то в отношении Прибалтики у западных государств не было и такой «спасительной формулы». Видимо, здесь превалировали два фактора — общий геостратегический, связанный с войной против Германии, и отсутствие прямой заинтересованности и прочного влияния в балтийской зоне.
В итоге советские действия в Прибалтике и подписание договоров с Эстонией, Латвией и Литвой вслед за польской акцией позволили Москве продолжать усиливать свои позиции в Восточной Европе и укреплять безопасность СССР в условиях начавшейся войны.
Как уже упоминалось, Сталин раскрыл смысл советских действий в Прибалтике в сентябре — октябре 1939 г. На одной из встреч в Кремле вместе с Димитровым и Ждановым 25 октября он сказал: «В пактах о взаимопомощи (с Эстонией, Латвией и Литвой) мы нашли ту форму, которая позволит нам поставить в орбиту Советского Союза ряд стран. Но для этого нам надо выдержать и строго соблюдать их внутренний режим и самобытность. Мы не будем добиваться их советизации. Придет время, когда они сами это сделают»[208].