Каныш вспомнил, что пришел рановато, и как-то внутренне засуетился, к нему вновь вернулись томительное беспокойство и неуверенность. Размеренно и мягко тикали стенные часы, но у него было такое ощущение, что они стучат на всю приемную; в голове стоял гул, и Каныш, тяжело вздохнув, вдруг понял, как он устал за эти дни непрерывного ожидания.
Помощник задерживался в кабинете. Каныш смотрел на массивную, обитую черной кожей дверь и почти физически ощущал, как медленно тянется время. Потом он рассказывал жене, как принялся мысленно повторять то, что собирался сказать наркому...
Неожиданно послышались голоса. Из кабинета, радостно улыбаясь, выходили посетители — несколько кавказцев. Рослые, широкоплечие, шумные, они заполнили собой маленькую приемную, и в ней сразу стало тесно.
— Здравствуй, дорогой товарищ! — приветствовал Каныша один, поглаживая густые усы.
— Здравствуйте. — Каныш поднялся.
— К Серго? — говорил другой, оглядывая Сатпаева. — Сейчас пойдешь, дорогой.
— Не робей, друг! — улыбнулся третий. — Выкладывай все как есть. Он таких любит.
— Спасибо, товарищи.
— Вас ждет Григорий Константинович. Заходите.
Разговаривая с кавказцами, Каныш не заметил, как из кабинета вышел помощник наркома. Семушкин стоял, придерживая рукой отворенную дверь, с улыбкой, ободряюще глядел на него:
— Успеха вам!
II
Он думал, что попадет в огромный кабинет, обставленный дорогой и громоздкой мебелью. Но, едва ступив за порог двери и в одно мгновение охватив взглядом всю его обстановку, понял, что ошибся. Рабочее помещение наркома было просторным, светлым, с широкими окнами и высоким потолком, но в сравнении с теми кабинетами, в которых Канышу приходилось бывать, оно казалось маленьким. Все было скромно и просто: длинный стол вдоль окон, вокруг него стулья с высокими спинками; в углу, рядом с письменным столом наркома, на высокой тумбочке макет доменной печи и несколько чугунных и стальных отливок... На всем лежала печать какого-то особенного делового уюта и собранности.
Серго сидел за столом, чуть согнувшись, и что-то читал. Он не заметил, что посетитель стоит уже рядом.
— Здравствуйте, Григорий Константинович.
Орджоникидзе вскинул крупную голову, пристально посмотрел на вошедшего, затем вышел из-за стола навстречу и протянул руку. Каныш назвал свою фамилию.
— А-а, здравствуйте! Прошу вас...
Нарком усадил Сатпаева в одно из кресел, стоящих перед столом, сам сел напротив. Коротко расспросив, где геолог остановился, как устроился, Серго удовлетворенно кивнул и потянулся через стол за газетой, которую читал перед появлением гостя.
Каныш узнал знакомый номер «Правды».
— В статье вас называют Канышем Эмантаевичем, а в докладной вы подписываетесь иначе. Где правильно?
Нарком говорил о номере «Правды» за 18 ноября, где была помещена статья «Страна цветных металлов». Краем глаза скользнув по странице, Каныш узнал материал, обведенный жирной красной чертой. Карандаш Серго прошелся и по тому абзацу, где говорилось о нем. Геолог помнил эти слова наизусть: «Ученый-геолог Каныш Эмантаевич Сатпаев рассказывает с увлечением о Джезказгане. Это не Алтай, это рядом с Алтаем, это имя еще не известно широким кругам, но оно скоро получит популярность Караганды. Здесь богатейшие медные рудники, они находятся в пустыне, где недавно кочевали казахи...»
Узнал он и бумаги, которые изучал Орджоникидзе перед его приходом. То была докладная, которую он передал в наркомат несколько дней назад...
— Правильно Имантаевич, — мягко, без нажима ответил Сатпаев и чуть заметно улыбнулся. — Автор корреспонденции допустил ошибку.
Каныш впервые за все время поднял глаза и встретился с дружелюбным взглядом Серго, внимательно изучавшим его.
Знакомое по портретам лицо. Крупная, красивая, гордо посаженная голова с большим широким лбом, орлиный нос, густые усы, нависающие над волевым ртом, живой проницательный взгляд... Но на своих изображениях он выглядел красивее, моложе, а тут перед ним на расстоянии протянутой руки сидел человек, разительно похожий на свой портрет, с той лишь разницей, что годился тому, на портрете, в отцы; седые поредевшие волосы, лоб изборожден морщинами, бледное лицо выглядит очень усталым... Сердце Каныша сжалось: «Много работает, сколько забот!..»
— Откуда родом? Наверное, из степи?
— Вы угадали, Григорий Константинович. Из самой глубины ее.
— Значит, степную жизнь неплохо знаешь?
Каныш смутился и немного замешкался, но не потому, что не знал, как ответить, а потому, что вспомнил напутственные слова профессора Ванюкова: «Бойся его официального «вы». Если. Серго что-то не понравится в собеседнике, он переходит на «вы» и делает это намеренно заметно...» То, что нарком как-то сразу и запросто перешел с ним на дружеский тон, обрадовало его.
— Кажется, знаю немного, товарищ нарком.
— А учился где?
— Сперва в ауле, в русско-казахской школе... А потом в Сибири, закончил Томский технологический институт. Диплом получил в двадцать шестом году. С тех пор и занимаюсь разведкой в Улутау-Джезказганском районе.
— Выходит, ты разведчик со стажем? — прищурился Серго и побарабанил пальцами по подлокотнику кресла.
— Да, уже восемь лет, — ответил Каныш и непроизвольно вздохнул.
Это не ускользнуло от собеседника, и он едва заметно усмехнулся.
— Так... И все восемь лет воюешь с Главцветметом?
Каныш промолчал. Орджоникидзе поднялся, обошел стол, взял в руки его докладную.
— В Главцветмете, конечно, хватает всяких спецов, — продолжал нарком и снова, усевшись в глубокое кресло, откинувшись на спинку грузным телом, неторопливо полистал бумаги. Затем, отложив их, испытующе, в упор поглядел на геолога. — Но нельзя думать, что все они ошибаются. Там работает немало сильных, крупных специалистов. Это опытные люди, и мы им доверяем. Чем вы объясните, что Главцветмет все же против широкой разведки Джезказгана?
Прямой вопрос наркома требовал взаимной откровенности, и Сатпаев ответил без утайки. По его мнению, специалисты в главке, при всем его уважении к их знаниям и опыту, пугаются географической отдаленности Джезказгана и опасаются ответственности за всевозможные непредвиденные осложнения.
— ...Все-таки рудники находятся далеко от больших экономических центров, в безводной полупустыне, где нет ни дорог, ни воды... Вот мои соображения, Григорий Константинович, — заключил Каныш.
— Резонно, — ответил нарком, собрав морщины на лбу. Придвинулся к столу и спросил: — Надеюсь, ты понимаешь, дорогой, что эта работа не на один год? Дело пахнет сотнями миллионов рублей. Где гарантия, что они не будут затрачены впустую?
Каныш сказал, заметно волнуясь:
— Я родился в степи и знаю ее, поверьте! Я глубоко убежден, Григорий Константинович, что освоение Большого Джезказгана будет одинаково полезно и для степи, и для всего Союза. В безводную глушь придет новая жизнь! Овчинка стоит выделки, клянусь вам! Если бы я не верил в успех, то не стал бы тратить на это дело лучшие годы своей жизни!
Горячность молодого геолога, его убежденность и энергия, с какой он защищал свой далекий Джезказган, вызвали улыбку Серго.
— Похвально. Но, дорогой, одного твоего убеждения нам мало. Нужно, чтобы и другие поверили в вашу степь.
— Что касается коллектива джезказганских разведчиков, они давно верят в нее! — воскликнул Сатпаев нетерпеливо. — Вам нужны факты? Пожалуйста. Когда в прошлом году мы получили от Главцветмета приказ об упразднении разведки, никто не хотел верить, что такое может совершиться. Сложился дружный коллектив, около семисот человек, мы успешно вели изыскания, а приказ выбил почву у нас из-под ног. Когда люди остались без зарплаты, без пайка, буквально без средств к существованию, я вынужден был предложить им искать другую работу. Что еще было делать?! Я думал, все кончено. Но семьдесят человек не ушли и решительно заявили, что верят в Джезказган и останутся со мной, чтобы довести дело до конца! — Каныш разволновался, голос его стал глухим, бледное лицо потемнело; он говорил, не отрывая глаз от наркома, который слушал его с серьезным, уже каким-то озабоченным вниманием, слегка склонив голову набок. — Эти люди, мои товарищи, несколько месяцев работали без оплаты. А вы представляете, Григорий Константинович, что это значит в наших условиях? Может ли убедить что-либо сильнее, чем такая одержимость? А специалистам Геолкома и главка этого мало. Им нужны только сухие факты, одни доказательства...