Они опять заспорили, а мне очень хотелось есть, но я молчала.
— Попутная! — закричал Вадим и замахал руками, но машина не остановилась.
— Ну и хорошо, — сказал Вадим. — А то ещё начали бы спрашивать: куда, зачем?
…Вот он, наконец, заповедник! Дорога кончилась, вернее, сделала петлю и повернула обратно. Справа подымался склон — на нём трава, кусты и почти сразу лес. Совсем близко. А слева стояла буровая вышка с насосом — он похож на руку, которая всё время сгибается в локте. Рядом с вышкой было несколько зданий.
— Что я говорил? Смотрите! — сказал Ахмат.
Мы поднялись немного по склону и подошли к недостроенному каменному дому. У него были только стены и дырки для окон.
— Тихо! — сказал Вадим и оглянулся. — Никто не видит? Тогда полезли.
Мы забрались в дом через окно и плюхнулись на пол, вернее, на траву. Тут было почему-то много мух. Они сидели на стенках ровными рядами, как птицы на проводах.
— Поедим? — сказала я.
Хлеб у меня в портфеле совсем высох за ночь. Ещё были помидоры, а у Ахмата кусок хичи́на — такой балкарский пирог с мясом.
— Здо́рово, — сказала я. — Наверно, пятый урок кончился? Интересно, что Райка думает?
— Пошли в лес, наломаем веток. Спать-то здесь будем? — сказал Вадим.
— Лучше в лесу, — сказала я.
— Там кабаны бегают, — сказал Ахмат. — Это ведь заповедник. Их почти не стреляют. И другие звери.
— Тигры, — сказала я.
— Не смейся. Мне дед рассказывал. Кабан, может, пострашней тигра. Неважно, что свинья. Клыки у него больше, чем твоя ладонь… И другие звери есть: медведь с белым горлом, енот…
Мы заходили всё дальше в лес. Уже не слышно стука насоса на буровой вышке — только наши шаги да хруст веток. А может, это не наши шаги?
— Ой! — вскрикнула я, потому что в кустах что-то мелькнуло.
— Наверно, лань, — сказал Ахмат. — Или ещё кто-нибудь.
— Кабан? — спросила я.
— Кто его знает.
— Плохо, что у нас одежда не зелёная, — сказал Вадим. — Как у разведчиков. Никто бы в лесу не нашёл… Ну ничего. Вот до колхоза доберёмся…
— У меня зелёное платье есть, — сказала я. — С короткими рукавами.
— Было да сплыло, — сказал Вадим. — Разведём костёр?
— Картошки, жалко, не взяли. Испекли бы, — сказала я.
Мне опять захотелось есть.
— Завтра нароем, — сказал Ахмат.
Мы натаскали сухих сучьев и зажгли костёр. Я уже не боялась кабана, потому что знала — дикие звери к огню не подойдут!
— Давайте что-нибудь рассказывать, — сказала я. — Чур, первая.
Я рассказала про то, как жила-была королева леса, по имени Джуна. И однажды она рассердилась на нимфу…
— Кто это такая? — спросил Ахмат.
— Ну… её подчинённая, — сказала я. — Очень рассердилась. И знаете, что сделала? Так, чтоб этой нимфы на свете не стало. Ни тела, ни головы — ничего. Один голос. И то даже говорить не разрешила, а только отвечать.
Я вскочила, отбежала на край поляны и крикнула:
— Вадим!
«И-им…» — услышали мы.
— Эхо! — сказал Ахмат.
— Ага. Эту нимфу звали Эхо, — сказала я. — Теперь твоя очередь.
— Я знаю про собаку, — сказал Ахмат. — Рассказать? Как шёл чабан осенью с гор. Вёл отару овец. Ну, и видит: нет его лучшей собаки. Он стал звать: «Дозор, Дозор!» А Дозор не идёт. Чабан подумал: значит, умирать пошёл — старый уже был пёс… И дальше спускается с отарой. На привале смотрит, нет бурки. Искал — не нашёл. Ну ладно, думает, другая есть, а эту уже много лет носил… Пробыл он зиму дома, ранней весной опять отару гонит. На те же луга. И вдруг видит — Дозор! Худой, одни кости торчат. Лежит на земле, а кругом всё разрыто: видно, коренья искал. И рядом — старая бурка. Которую чабан забыл. Подходит к нему чабан, хотел погладить, а Дозор зубы оскалил и встал. Сам шатается, но идёт к лесу. Так и ушёл…
— Обиделся, значит, — сказал Вадим. — Ну и правильно.
— Ой, собаки такие верные, — сказала я. — У нашей соседки была овчарка…
— Овчарка — потому что овец охраняет, — сказал Ахмат.
— Ага. Когда соседка уехала, она отдала Пальму другим, на Пушкинскую улицу. А Пальма месяц ничего не ела. Честное слово. С горя. Так и умерла. Я даже заплакала, как узнала…
Потом Вадим спросил нас, что такое зоология. Никто не догадался. Это знаете что? «Триста лет один грек изучал ящериц». Понятно? Сокращённо — «зоология».
Мы много рассказывали, пока горел костёр. А потом он потух, и стало сразу как-то скучно. И очень хотелось есть.
— Надо ночлег приготовлять. Скоро стемнеет, — сказал Вадим. — Не здесь ведь оставаться?
— Нет, — сказала я. — Пошли скорей.