С другой стороны, Ласкер обладает выдающимися качествами. Он очень упорен и настойчив. Он обладает изумительной способностью защищаться в трудных положениях. В этом он добивался успехов на протяжении своей долгой карьеры чемпиона мира. В конце концов это стало недостатком, побуждавшим его думать, будто он в состоянии защищать даже такие позиции, которые в действительности невозможно удержать при правильной игре противника. Охваченный же пылом атаки, Ласкер мог доводить ее до победного конца так, как это удавалось лишь немногим. Как мастер эндшпиля Ласкер на протяжении долгого времени пользовался репутацией шахматиста, не имеющего себе равного. Если он переходил в эндшпиль хотя бы с самым незначительным преимуществом, то можно было почти наверняка предсказать, что он выиграет. В эндшпиле он упустил лишь очень немного побед. И наоборот, если Ласкер оказывался в худшем положении, его противник не мог себе позволить предоставить Ласкеру даже самый ничтожный шанс. Комбинационный дар Ласкера в миттельшпиле также был очень велик".
Летом 1918 г. Капабланка приехал в Нью-Йорк и в октябре выступил в сильном турнире, где кроме Маршалла и двух других американцев играли также Яновский, чемпион Канады Моррисон и серб Костич. Турнир проходил в два круга. Капабланка блестяще завоевал первый приз, выиграв девять партий при трех ничьих. На второе место вышел Костич, обе партии против кубинца сведший вничью. И до этого турнира Костич ухитрился сделать две ничьи с Капабланкой.
Успехи Костича в партиях против кубинца побудили Гаванский шахматный клуб организовать весной 1919 г. матч на большинство из восьми партий между своим гениальным земляком и талантливым сербом. Однако Костич играл робко, упускал ничейные шансы и проиграл подряд пять партий и матч.
Осенью 1919 г. Капабланка отплыл в Англию, чтобы при-пять участие в турнире в Гастингсе «в честь победы» над кайзеровской Германией и ее союзниками. Состав турнира был слабый, так как демонстративно не были приглашены маэстро побежденных стран Центральной Европы. Капабланка без труда взял первый приз, сделав только одну ничью.
Оставшись затем в Европе, Капабланка снова вызвал Ласкера на матч и встретился с ним в Голландии в начале 1920 г. для предварительных переговоров. Тогда же Капабланка выпустил книгу «Моя шахматная карьера», в которой были собраны 35 его избранных партий с биографическими сведениями и высказываниями, которые я не раз цитировал. Книга произвела большое впечатление, была переведена на многие европейские языки и полностью выполнила свое основное задание: внушить читателю, что Капабланка на голову выше всех соперников и что Ласкер не должен больше уклоняться от борьбы с таким достойным претендентом. Лейтмотив книги был так сформулирован автором: «Я надеюсь, что мой матч с Л аскером состоится, и чем скорее, тем лучше, так как я хочу играть не со стариком, а с маэстро в расцвете сил. Я давно готов был играть и вызвал Ласкера первый раз восемь лет назад, и не моя вина, что матч до сих пор не состоялся».
Книга Капабланки, встреча его с Ласкером, многочисленные статьи в шахматной прессе с моральной поддержкой вызова возымели свое действие. Ласкер, гастролировавший после трудных военных лет в Швейцарии, Дании и Голландии, не мог более уклоняться от борьбы с кубинцем. В 1920 г. он, Капабланка и правление Голландского шахматного союза подписали соглашение о том, что матч играется на большинство из 30 партий и Ласкер кроме оплаты расходов получает восемь тысяч долларов гонорара.
Однако реализовать эти условия оказалось не так просто. Ласкер отклонил предложения играть в Аргентине и на Кубе ввиду жаркого климата обеих стран, а в послевоенной обнищавшей Европе не было шансов собрать требуемые средства. Чтобы избежать упреков в срыве матча, Ласкер демонстративно заявил, что отказывается от звания чемпиона мира и передает его Капабланке. Это «отречение от престола» не удовлетворило ни сторонников Ласкера, ни мировое общественное мнение. Шахматный мир жаждал борьбы двух великих шахматистов, да и создавался опасный прецедент в случае принятия предложения Ласкера. И новый чемпион мира тогда в дальнейшем мог бы передать, а то и завещать свое звание, как личную собственность, кому ему вздумалось бы.