Наука не может сказать, правильно ли убить сиамского близнеца «Мэри», чтобы спасти ее сестру «Джоди» (или лучше дать умереть им обеим)[42]. Но наука может сказать, что плацента — это настоящий клон того младенца, которого она питает. Можно вполне оправданно «наплести» историю любой плаценты как «близнеца» младенца, которого она питает, «близнеца», который должен быть отброшен, когда сыграет свою роль. Правда, никому и в голову не придет называть свою плаценту «Мэри», но с тем же успехом можно усомниться в том, благоразумно ли давать такое имя сиамскому близнецу, лишенному сердца и легких и наделенному лишь недоразвитым мозгом. А если кому-то захочется прибегнуть здесь к аргументам про «скользкую дорожку» и «это еще цветочки», то пусть задумается вот о чем.
В 1998 году один телевизионный гурман представил зрителям новое изысканное блюдо — человеческую плаценту. Он
обжарил нарезанную плаценту в масле с луком-шалотом и приготовил из двух третей этой смеси пюре. Остаток был полит бренди и подожжен, после чего к нему добавили шалфей и сок лайма. Это блюдо попробовала вся семья новорожденного с двадцатью друзьями. Отцу младенца оно так понравилось, что он съел четырнадцать порций.
Вся эта история была представлена прессой как сделанное шутки ради. Однако тем, кого беспокоят скользкие дорожки, следует спросить себя, чем этот ужин на телевидении отличается от каннибализма. Это одно из древнейших и серьезнейших табу, и приверженцам аргументов про «скользкие дорожки» и «цветочки» стоит тревожиться по поводу малейших нарушений этого табу. Подозреваю, что если бы руководители телеканала были достаточно сведущи в науке, чтобы понимать, что плацента — это не что иное, как клон младенца, такой ужин никогда бы не показали по телевизору, особенно на пике ожесточенных споров о клонировании, вызванных овечкой Долли. Надо выбрать что-то одно.
В заключение я хочу подойти к проблеме науки и этики с довольно необычной стороны, затронув вопрос этичного обращения с самой по себе научной истиной. Я хочу высказать мысль, что объективная истина иногда нуждается в такой же защите, как та, которую законы о распространении клеветы обеспечивают каждому человеку. Или, по крайней мере, что закон «Об описании товаров» можно было бы применять в более вольной интерпретации. Начну я именно с этого, в свете недавнего призыва принца Чарльза выделять государственные средства на «альтернативную медицину».
Если фармацевтическая компания рекламирует таблетки от головной боли, она должна быть в состоянии продемонстрировать, используя двойной слепой метод с контролем, что эти таблетки в самом деле помогают от головной боли. Суть двойного слепого
метода, разумеется, состоит в том, чтобы ни пациенты, ни экспериментаторы до конца проверки не знали, кто из пациентов получает лекарство, а кто контрольное вещество — плацебо. Если проверяемые таблетки не проходят этот тест (то есть если тщательные многократные проверки не позволяют отличить их действие от действия плацебо), то, насколько я понимаю, компании угрожает судебное преследование на основании закона «Об описании товаров».
Продажа всевозможных гомеопатических средств — большой бизнес, их активно рекламируют, но ни для одного из них вообще не было показано никакого действия. Люди повсеместно свидетельствуют об их действенности, но их свидетельства ничего не стоят, принимая во внимание известную силу эффекта плацебо. Именно поэтому «ортодоксальная» медицина требует проверки всех медикаментов двойным слепым методом[43].
Я не хочу сказать, что все средства так называемой «альтернативной» медицины столь же бесполезны, как и гомеопатия. Может, какие-то из них и работают. Но необходимо продемонстрировать, что они работают, с помощью двойного слепого метода с плацебо в качестве контроля или аналогичных экспериментов. И если эти средства пройдут такую проверку, их незачем будет называть «альтернативными» и их возьмет на вооружение обычная медицина. Выдающийся журналист Джон Даймонд (как и многие люди, умирающие от рака, он некоторое время питал ложные надежды, доверяясь то одному, то другому жестокому шарлатану) недавно заметил в газете «Индепендент»:
На самом деле никакой альтернативной медицины не существует: есть только медицина, которая работает, и медицина, которая не работает… Ведь не существует «альтернативной» физиологии, или анатомии, или нервной системы, как не существует альтернативной карты Лондона, по которой можно попасть в Баттерси из Челси, не пересекая Темзу.
42
Таковы были получившие широкую огласку псевдонимы, которые дали двум сиамским близнецам, привезенным незадолго до написания этой докладной в Англию на лечение. Врачи хотели, вопреки воле родителей, разделить близнецов, проведя сложнейшую операцию, которая дала бы Джоди какую-никакую жизнь, но неизбежно привела бы к смерти Мэри. Без этой операции обе они должны были умереть, потому что Мэри, у которой не было большинства жизненно важных органов, в том числе функционального головного мозга, существовала как паразит за счет организма Джоди. Многие либерально настроенные люди считали, что будет правильно поступить вопреки воле родителей, которые не соглашались на это из религиозных соображений, и «убить» Мэри, чтобы спасти Джоди. Я считал, что родители были правы, отказываясь от операции, хотя и на неправильном основании, и что в любом случае их воля должна быть исполнена, потому что это на их жизни самым серьезным образом могла сказаться необходимость удовлетворять потребности оставшегося в живых глубоко неполноценного ребенка. (В итоге суд разрешил операцию, и она была успешно проведена 7 ноября 2000 года. —
43
Для гомеопатии двойной слепой метод составляет особую проблему. Я писал об этом в своем предисловии к книге Джона Даймонда «Змеиное масло».