– Мы справимся, коммандер, – сказал у него под боком Майнини.
Редер отвернулся и закатил глаза. Вот почему этот лейтенант оставался всего лишь «альтернативой». Он был хорошим пилотом и отчаянным храбрецом, но его слишком легко было заставить любой ценой доказывать свою ценность и подтверждать свои достоинства.
– Мы здесь уже слишком долго, мистер Молочко, – заметил Питер.
– Я так прикидываю, у вас уйдет больше времени на то, чтобы пробраться обратно по корпусу к вашему последнему шлюзу, чем открыть люк, на котором вы стоите, коммандер, – с исключительной расчетливостью заметил шпион. – Впрочем, решайте сами.
– Мы справимся, сэр, – повторил лейтенант. – Мы сможем это сделать.
– Суть в том, лейтенант, что мы не должны этого делать. Мы здесь уже намного дольше того, что допускает техника безопасности, и мистер Молочко с легкостью может открыть этот шлюз. – Редер уже цедил сквозь зубы от раздражения.
– Суть в том, коммандер, – с манерной медлительностью произнес Молочко, – что вы тренируетесь для выполнения задания, во время которого никто не станет так просто открывать шлюз и впускать вас на корабль. Независимо от степени вашей усталости.
– Ну хорошо, а настоящие пираты что делают, когда жертва не желает сотрудничать?
– Когда они в достаточной мере раздражаются, то просто пробивают дыру в корпусе и уравнивают внутреннее давление с наружным, – сказал Молочко. – Но я бы вам это категорически не рекомендовал. Так что вам придется научиться открывать шлюзы лучше пиратов без всякого сотрудничества.
– Согласен, мистер Молочко Но я также склонен думать, что лучше пиратов умею планировать операции и не поведу своих людей в бой вымотанными до предела Особенно когда у меня есть выбор. Как будет на данном задании.
Редер наотрез отказывался звать шпиона иначе как «мистер Молочко», и эта важная птица, без всякого сомнения порадованная скрытой грубостью Питера, обращалась к нему исключительно как к «коммандеру».
– Этот шлюз один из самых простых, – заметил Молочко, не то подбадривая их, не то укоряя.
«Хо-ро-шо, – подумал Питер, злой, но по-прежнему сдержанный – Я так прикидываю, все мы знаем, у кого козыри на руках».
Молочко явно не хотел уступать в этом пункте, и плевать ему было на технику безопасности, так что он вполне мог поддерживать с ними такой разговор, пока бы у них воздух не кончился. «Короче, – решил коммандер, – мы откроем этот треклятый шлюз, а потом я предстану перед этим лощеным ублюдком и кое-что напрямик ему растолкую. К примеру, тот непреложный факт, что отныне техника безопасности должна соблюдаться, иначе тут пух и перья полетят».
Без единого звука Редер сгорбился и стал выгружать из ранца приспособления для вскрытия шлюза.
– Оч-чень хорошо, сэр, – с энтузиазмом сказал Майнини и нагнулся помогать.
При виде этого ребенка Питер опять закатил глаза. «А я никогда таким юным и задорным не был, ведь правда? – подумал он – Скажите мне кто-нибудь, что не был».
Молочко оказался прав насчет шлюза. «Честно говоря, – подумал Питер, – просто не знаю, кто еще до сих пор такие делает». На люке просто имелся эластомерный ободок, а на внутренней части – соответствующая полоска Шлюз становился герметичным просто путем прижатия одного к другому посредством гидравлического цилиндра, управляемого либо крошечной системкой контроля, либо вспомогательным колесом ручного вращения. Жуткая архаика…
– Четыре минуты пятьдесят три секунды, – сухо констатировал Редер, влезая перед Майнини в тесную камеру и затаскивая парнишку внутрь. Лейтенант потянул на себя люк и крепко-накрепко завернул колесо.
– Вот ведь древность, правда, сэр? – с ухмылкой спросил он.
– Пожалуй, – пробормотал Редер. Он сосредоточивался на запуске цикла невероятно архаичного шлюза. «Скорее всего, это просто макет настоящего, рабочего оборудования, – подумал Питер. – Он ведь почти не компьютеризирован». Коммандер повернул еще одну ручку, и показания на лицевой пластине наконец-то проинформировали его о том, что камера заполняется атмосферой.
– Ну вот, слава Богу, – выдохнул Майнини, отпуская застежку шлема и устало его стягивая. – При гравитации эта штуковина целую тонну весит!
– Стойте… – начал было Редер, оборачиваясь; шлюз еще не закончил цикл, и против правил было в таких условиях разделять скафандр.
А затем наружный люк пробило, и Майнини, его шлем, а заодно и Редера взрывным потоком воздуха выдуло в космос.
Искусственная рука Редера ухватилась за раму, пока они пролетали мимо, а болтающаяся левая намертво вцепилась в ботинок лейтенанта. Он подтянул парнишку к шлюзу и втолкнул туда; лицо младшего офицера было жутко искажено, он отчаянно зажмуривал глаза и сжимал губы. Его борьба с желанием сделать вдох была очевидна, пока кровь из лопнувших вен его носа маленькими шариками отплывала прочь. Редер забрался следом, прикрывая за собой люк.
– Тревога! Тревога! – крикнул он в микрофон. – Взрывная декомпрессия, врача и носилки в этому шлюзу, живо! – Редер попытался задраить люк, но он не закрылся. Быстрый поиск определил, что его искусственная рука выгнула полоску металла в том месте, где он ухватился за край, и ему пришлось потратить несколько драгоценных секунд на то, чтобы снова разгладить эту полоску и позволить люку закрыться.
– Откройте внутренний люк! – крикнул Редер, когда лицевая пластина стала показывать минимальное давление.
Майнини стоял на коленях, глаза его по-прежнему были крепко зажмурены В условиях корабельной гравитации кровь обильно струилась из его носа и раскрытого рта. Теперь воздуха было достаточно, чтобы он мог дышать. Конечно, там не хватало кислорода, но все-таки это уже был не вакуум. Все тело лейтенанта вздымалось, когда он жадно втягивал в себя воздух.
– А ну откройте люк! – проревел коммандер.
– Сейчас, – тихо отозвался Молочко.
Шлюз прозвенел, завершив цикл, и внутренний люк распахнулся; снаружи уже находилась бригада скорой помощи. Тут Редер все понял. Никакой это был не несчастный случай.
– Теперь мы его немного полечим, сэр, – сказал врач, когда они выходили из шлюза с пристегнутым к носилкам лейтенантом, на котором уже была переносная термокамера.
– Куда вы его забираете? – спросил Питер. Затем он понял, что врач его не слышит и расстегнул шлем. – Куда вы его забираете? – повторил он.
– Лазарет на седьмом уровне, сэр. Там есть указатели, они вас направят. – И медики вовсю припустили по коридору, старательно избегая задевать за воздуховоды и трубы с цветной кодировкой.
Наблюдая за тем, как они удаляются, Редер заставлял себя делать глубокие, предположительно успокаивающие вдохи. Взрывная декомпрессия была делом нешуточным. К счастью, интенсивная тренировка Космического Отряда пересилила инстинкт, и лейтенант нашел в себе достаточно присутствия духа, чтобы держать глаза закрытыми, сводя к минимуму ущерб, который мог быть нанесен этим деликатным органам. Но ему, скорее всего, грозило какое-то серьезное респираторное заболевание и совершенно определенно масса неудобств. Возможно, даже регенерационный резервуар.
Коммандер был в ярости, потому что в душе он был уверен, что этот «несчастный случай» на самом деле подстроил Молочко. Он сам видел, как лейтенант довернул колесо до упора; согласно планам, которые они изучали, люк должен был оставаться задраенным. Если же он таковым не остался, то либо шпион и его приспешники с ним похимичили, либо Редера и его команду просто не обеспечили полной информацией. «Как ни крути, – подумал Питер, – а Молочко все равно виновен».
Он в темпе протопал к ангару со скафандрами. Не было никакого смысла устраивать этому вшивому мандюку корриду в десяти килограммах космического снаряжения. «А кроме того, – подумал Питер, – это даст мне время успокоиться. Я не хочу проделывать то, что проделал бы Падди, и завязывать морским узлом нос этому вонючему педриле. – Он вошел в лифт и назвал нужный ему уровень. – Как бы мне ни хотелось это проделать, я не могу Неподобающее поведение в отношении офицера, нарушение субординации и тому подобное».