ера видны паруса. Объявили тревогу, до прихода кораблей ещё было достаточно времени, и я созвал своих людей для последних указаний. - Мы всё предусмотрели, бояться нечего, против нашего оружия им нечего противопоставить. Действуем по плану, после победы, каждый получит свою долю наличными. Пиррот накорми людей, разрешаю по паре глотков 'тёщиной слезы'. Последние два слова прошли на 'Хейя! Хейя!' Местный аналог Ура. Как писал классик,- 'Вечерело...' Уставшие и соскучившиеся по земле разбойники с воплями радости прыгали из пирог в тёплую воду и брели к берегу. Не обращая внимания на то, что их никто не встречает и на слегка изменившийся берег, брели по мелководью и о чем-то между собой перекрикивались, два корабля спустили паруса и воткнулись в мелководье форштевнями, недалеко от Ловца. Ну не знали всю жизнь плавающие на пирогах туземцы, особенностей причаливания кораблей к берегу. Воткнул его носом в песок, и достаточно, тем временем первая волна ничего не подозревающих людоловов достигла рубежа открытия огня. Залп из двух пушек картечью в упор, выкосил половину нападающих, кто-то кинулся назад, кто-то вперёд, в дело вступили мушкетоны, та часть, которая бросилась к пирогам, была встречена огнём пушек с 'Ловца'. До пирог не добрался никто, до дзотов тоже, весь берег был покрыт желтокожими телами в разноцветных саронгах, кто-то стонал, кто-то пытался уползти и спрятаться, тщетно. Четыре десятка абордажников, быстро и сноровисто прекратила мучения раненых и добила оставшихся в живых. Чистая победа! - Осмотреть корабли! Будьте осторожны! На кораблях обошлись без выстрелов, десяток раненных истималятов закололи копьями. Нашлись и оставшиеся в живых члены экипажей, в обоих случаях остались в живых купцы. Те уже ни на что не надеялись, известно же, что выкуп за пленных истималяты брали неохотно, раб добавлял больше престижа, чем лишний перстень на пальце. Два следующих дня посвятили приборке на острове. Вытащили и спрятали десяток пирог, освободили трупы от ненужных им теперь ценностей, вывезли их на одном из кораблей подальше в море и выбросили, убрали следы крови, и вообще привели всё в относительный порядок. Разобрался с купцами. Объяснил им, что в любом случае они мои должники. Отпустить я пока их не могу. Потому что в этих водах шастает тысяча охотников за кораблями И где гарантия, что их снова не захватят, и кто-то из них проболтается о моей засаде. - Так что уважаемые, до конца сезона охоты сидеть вам на острове. - Понимаем господин, что вы доброе дело делаете, будем сидеть. Может помощь какая ни будь нужна, так вы скажите, мы с удовольствием. - Что вы везли, чем торговали? - Я посудой, да поделками из Барисской глины, пятиведёрные кувшины для вина, заказ у меня на них был, а я мясо в мешках да муку в чувалах. - А вот это хорошо, у меня свои продукты заканчиваются, а нам ещё пару месяцев тут сидеть, охотников с добычей встречать. Услышав про срок в пару месяцев, купцы как то поникли головами, и вдруг принялись меня уговаривать отпустить их. - Вы что любезные? Как это отпустить? На моих кораблях? Вас? А вы откупились? Молитесь Владыке, что я вас из плена освободил - Да какая нам разница у кого в плену быть? - А могли бы через пару месяцев полюбовно договорившись расстаться, но теперь... . Не видите разницу? Так я вам её укажу. Вот прямо сейчас, приводите команды, берёте мотыги в руки и начинайте копать, отсюда и в том направлении. Глубиной в мой рост, шириной в два маха. Вперёд. Десятник! Выдели сторожа для работников, будут плохо работать, разрешаю всыпать плетей. Норма десять махов в день! Кормить раз в день. Одной лепёшкой на двоих, поить водой до отвала три раза в день. Всё любезные, вперёд и почувствуйте как говорится разницу. Купцов я заставил копать не просто так, негде попало, а в тылу наших дзотов, ров в три метра шириной, земля выбрасывалась на нашу сторону, и получившийся бруствер прикрывал наши спины от излишне наглых охотников. Так или иначе, купцы выкопали за два месяца этот ров. А мы за эти два месяца, собрали в бухте восемь кораблей, девять десятков пирог, и утопили в море около девяти сотен трупов. Вместе с кораблями к нам попали около сотни членов экипажей. Пришла Барруда, привезла пушки и расчёты, следом через неделю пришли мои корабли привезли провизию, сафту, керосин и бензин. Слава Владыке, что додумались везти продукты отдельно от нефтепродуктов. Вот теперь я считал себя очень вооружённым и сильно опасным. Десяток пушек на колёсных лафетах, восемь пушек на Барруде, по четыре на купцах и Ловце. Двадцать восемь пушек на кораблях, это вам не фу-фу, тем более, что против нас выступали не испанские галеоны, а примитивные пироги, изготовленные из тех же хлебных водорослей которые выварили в каком- то жире. Надо было решаться на встречный бой, следующая тысяча охотников до чужого добра наверняка уже была в пути. Всех спасённых я решил отпустить, тайну пушек мне всё равно не сохранить. После бойни на Галфиме, осталось слишком много свидетелей, так что десятком меньше, сотней больше видевших результаты их применения значения уже не имело. Взяв клятву на крови, что купцы рассчитаются со мной, из будущих прибылей я отпустил их, сказав напоследок, что ближайшие полгода, год, в этих водах будет опасно плавать.