Впрочем, скоро ссора со Святым престолом поглотила все внимание германских императоров. Французский король нисколько в нее не вмешивался, кроме того что принимал под различными предлогами высшего понтифика, когда его противник делал невозможным для него пребывание в Риме и в Италии. Император, правда, много раз требовал, чтобы Филипп I стал на его сторону, но императорские требования никогда не принимали форму выговора сюзерена вассалу, и Филипп ограничился тем, что ничего на них не отвечал. И действительно, именно при этом государе началось сближение французской королевской власти и Святого престола, достигшее своего апогея при Людовике VII. Это сближение даже повлекло некоторое охлаждение франко-германских отношений. Мы видим, как при Людовике VI в 1124 г. император Генрих V тщетно пытается напасть на Шампань: собираемые нм войска не соединились.
Английский писатель Вальтер Man в своем «De nugis curialium»[130] сообщает по поводу последнего события текст письма, посланного императором Генрихом французскому королю, и развязный ответ, данный Людовиком VI последнему[131]. Письмо и ответ кажутся более чем сомнительной аутентичности. Этот краткий рассказ ничего не приоткрывает, кроме того, возможно, что в глазах писателя король французский никоим образом не признавал себя вассалом императора.
Но с избранием Фридриха I Барбароссы положение меняется. С этим сувереном утверждаются претензии Гогенштауфенов на наследие Августа, Константина и Теодориха. Эта эпоха, когда Барбаросса пишет византийскому императору, что Франция, Испания, Англия, Дания и другие пограничные с империей страны постоянно посылают к германскому двору посольства, выражающие уважение своих монархов и укрепляющее их повиновение, и, дабы гарантировать его, дают клятвы и залоги; кстати, правда, что касается французского короля, то это было, скорее, желанием императора, чем действительностью. Император величает себя Августом, Императором римлян, заявляет, что держит в своих руках управление Римом и миром, потому что ему надлежит присматривать за судьбами христианского государства, мы должны заботиться о Священной Империи и божественном государстве. По его мнению, римская империя возносит его над всеми королевствами и княжествами, подобно тому, как солнце возносится над всем. Заявление столь же напыщенное, как и неопределенное. Не более того. На сейме в Сен-Жан-де-Лоне Фридрих и его канцлер Рейнхольд фон Дассель пренебрежительно говорили об этих царьках, reguli, маленьких королях провинций империи, осмеливающихся вмешиваться в дела Римской церкви[132]. Намек на французского короля Людовика VII, принявшего сторону папы Александра III против императорского кандидата, был очевиден. Никто в этом не сомневался. Сатирическая поэма того времени приписывает императору даже намерение послать посольство французскому королю, чтобы утвердить императорскую супрематию, напомнить ему, что он должен подчиниться римскому праву и пригласить на службу этой империи[133].
Это поведение Фридриха Барбароссы воскрешается у его непосредственного преемника императора Генриха VI, и затем у Оттона Брауншвейгского, гвельфа, отправившегося по стопам гибеллинов[134]. Его претензии на универсализм, на сюзеренитет империи над всеми королевствами находили поддержку среди болонских легистов, его пламенных защитников, счастливых видеть воскрешение Римской империи, право которой было предметом их изучения. Но эти претензии, естественно, вызвали негативную реакцию государей, поставленных таким образом, без учета их мнения, в императорскую зависимость. Французский король при помощи папы в этих обстоятельствах отказывался от императорского вассалитета.
Прежде всего Капетинг начал привязывать себя к семье Карла Великого. Людовик VII женился на Адели Шампанской, принцессе каролингского рода; его сын Филипп, Каролинг, по словам Гийома Бретонца, последовал его примеру. Филипп не имел никакого намерения склоняться перед претензиями императора. Папа Иннокентий III мог ему сказать, что император мечтает получить от него оммаж[135], но эта мечта так никогда и не исполнилась. Императорское прозвище Август, данное Филиппу его биографом Ритором и сохраненное за ним историей, ясно характеризует его отношение к императорской мечте о супрематни. За ним следовало и общественное мнение, вслед за жонглерами видевшая в Карле Великом французского короля.
132
Saxo Grammaticus. Gesta Danorum. Éd. Watterich. Pontificum Roma-norum Vîtae. Leipzig, 1862. Vol. II. p. 532.
133
Ed. J. Aclier. Le jubilé de M. Hermann Fitting, dans Revue générale de Droit. Vol. XXXII, 1908. p. 152.
134
Гвельфы и гибеллины — название враждующих политических партий, поддерживающих соответственно представителей династии Вельфов и Гогенштауфенов в борьбе за трон императора. Папство принимало сторону Вельфов. (Прим, ред.)