Она опирается на права суверена и состоит в передаче королевскому суду, особенно высшему — Парижскому парламенту, — всех дел, где король может усмотреть свои права и интересы; в получении всех апелляций к правосудию. Ибо известно, что в интервале, разделяющем апелляцию от приговора, апеллянт выходил из-под юрисдикции своего непосредственного сеньора и оставался под охраной судьи. Под прикрытием сей роли судьи французский король насаждает во Фландрии свою власть, доходя даже до того, что предписывает употребление французского языка при графских судах, когда на них присутствует один из королевских агентов, заставляет развеваться своему знамени на дозорной башне городов под его охраной.
Граф Фландрский пытается прореагировать на этот прогрессирующий и неумолимый нажим. Он опирается на другую жертву этой политики, английского короля, терпящего в своем герцогстве Аквитанском аналогичный захват. Кризис разразился во времена Филиппа Красивого. Но союзник графа Фландрского не поддержал его в 1297 г. и бросил в 1299 г. В мае 1300 г. графу Ги де Дампьеру с двумя сыновьями, Робертом Бетюнским и Гийомом де Кревкёром, пришлось предаться в руки французского короля, заключившего их в темницу.
Но графство Фландрское не было присоединено к домену. Оно управлялось короной в ожидании дня, когда граф явит доказательства, что в будущем он выкажет себя покорным вассалом, и тогда король возвратит ему графство. Мы и это увидим, когда после серии вооруженных столкновений с королем, причем более сильных, чем с освобожденными сыновьями графа, добрые города Фландрии, недовольные королевской администрацией, наконец, подписали мир в Ати-сюр-Орже 23 июня 1305 г. Сей договор не содержал никаких статей, уменьшающих территорию графства Фландрского. После смерти Ги де Дампьера его сын Роберт Бетюнский просто и полностью получил графство. На будущее король ограничился тем, что срыл стены фламандских городов, потребовав от всех жителей графства клятвы верности, возобновляемой каждые пять лет и содержащей обещание никогда не заключать союзов без соглашения короля.
Однако финансовые статьи этого договора, столь деликатные для исполнения, сколь это возможно, влекли территориальные приобретения французской короной. По соглашению, подписанному в Понтуазе 11 июля 1312 г., рента в 20 000 ливров, которую должен был предоставить граф королю во искупление своей вины, была смягчена уступкой короне Франции кастелянств Лилля, Дуэ и Бетюна. Это то, что назвали «transport» Фландрии.
Без непосредственного контакта в течение более двух столетий с землями, находящимися под прямой властью Капетингов, графство Тулузское, самое мощное феодальное государство на Юге, казалось последним французским княжеством, которое должна была поглотить корона. Несомненно, под различными предлогами Людовик VII, как мы видели, проявлял к делам этого графства отчетливый интерес, стараясь заручиться его дружбой и верностью. Несомненно, мы наблюдали, как корона расставляла вехи по дороге, ведущей к оммажам этого графства, главным образом церковным. Наконец, в последние годы правления Филиппа-Августа, вмешиваясь или заставляя вместо себя вмешиваться сира де Бурбона, под предлогом покровительства епископу Клермонскому, король довел до подчинения графа Ги II Оверньского, успешно осуществляя сюзеренитет над этой страной, попавшей в руки короля английского — герцога Аквитанского — по договору в Азей-ле-Ридо в июне 1189 г. Однако поглощенная другими делами капетингская королевская власть, думается, еще долго выжидала, прежде чем начать наступление на границы графства Тулузского. Помимо своей воли она была вовлечена в это начиная с царствования Филиппа-Августа. И за это ответственна церковь.
В начале XIII в. графство Тулузское представляло значительную территорию, поскольку в него входили, помимо собственно графства Тулузского, герцогство Нарбоннское, Керси, Руэрг, Ажене, Альбижуа, виконтство Нимское, Конта-Венессен, вассалитет признавали виконтства Безье, Каркассон, графство Фуа и сеньория Монпелье. Тогда оно было в руках одного из представителей древнего дома Сен-Жиллей, графа Раймона (Раймунда) VI.
Но в течение XII в. манихейские доктрины, известные под именем катаризма, завоевали значительную часть населения, не только народа, но также и знатных семей[171]. Уже в 1163 г. папа Александр III на соборе в Бурже, возможно, под нажимом благочестивого короля Людовика VII, забил тревогу. Но только после Латеранского собора 1179 г. церковь попыталась прореагировать отправкой в Лангедок настоящих миссий, состоящих из членов цистерцианского ордена, успехи которого, впрочем, были довольно посредственными. Избрание папы Иннокентия III ускорило события.
171
Катаризм (от греч.