Пэрадж Берка в его первоначальном и более позднем воплощении иллюстрирует два ключевых момента. Во-первых, британское дворянство в XIX веке было неразрывно аристократическим и собственническим. Во-вторых, помимо британского случая и трансформации режимов неравенства, существует глубокое сходство между трифункциональными, собственническими и неоприетарными обоснованиями неравенства. Проблема неравенства всегда вызывает идеологический конфликт. Происходит столкновение многих дискурсов, одни более тонкие, чем другие, и оружие, которое они используют, принимает самые разные формы, от романов до каталогов, от политических программ до газетных колонок, от памфлетов до журналов. Все эти источники дают полезную информацию о численности различных противоборствующих социальных групп, а также об их соответствующих ресурсах и достоинствах.
Палата лордов, защитник Проприетарного ордена
Теперь мы обратимся к роковому падению Палаты лордов и британского проприетаризма. Эти два события тесно связаны между собой. На протяжении восемнадцатого и большей части девятнадцатого веков палата лордов управляла страной и играла центральную роль в укреплении, защите и все более яростной сакрализации права собственности. Вспомните знаменитые Законы об огораживаниях, принятые и несколько раз усиленные парламентом под руководством лордов, прежде всего в 1773 и 1801 годах. Их целью было поставить изгороди вокруг полей и положить конец праву бедных крестьян использовать общинные земли для выращивания урожая и выпаса скота.
Также важно упомянуть знаменитый "Черный закон" 1723 года, который предусматривал смертную казнь для каждого, кто был пойман за кражу леса или браконьерство на земле, которая им не принадлежала. Скромные люди стали чернить свои лица и пытаться попытать счастья по ночам, и лендлорды в Палате лордов и их союзники в Палате общин были полны решимости предотвратить это. Любой, кто убил оленя, срубил дерево, выловил рыбу из разводного пруда, вырвал растения, пособничал или подстрекал к подобной деятельности, попадал под действие закона и мог быть приговорен к смертной казни через повешение без какого-либо суда. Первоначально закон должен был истечь через три года, но в течение следующего столетия его действие возобновлялось и усиливалось до тех пор, пока эти акты восстания не прекратились и не был восстановлен собственнический порядок.
Вместо того, чтобы рассматривать Палату лордов как выживший трифункциональный порядок в условиях общества собственности, возникшего в восемнадцатом и девятнадцатом веках, правильнее рассматривать ее как защитницу нового собственнического порядка и гиперконцентрации богатства. Во время Французской революции именно во имя собственнического порядка (а не трифункционального порядка, основанного на равновесии между дворянством и духовенством, что было бы особенно неуместно, поскольку в Англии духовенство уже давно утратило свой статус) британская элита выступила против происходящего в Париже.
Например, Артур Янг, который заканчивал свой увлекательный рассказ о путешествии по Франции, когда разразилась революция, был убежден, что страна находится на пути к гибели, когда в 1789 году было принято решение о том, что дворяне и третье сословие должны заседать в одном собрании. Для путешествующего агронома не могло быть сомнений в том, что мирное, гармоничное развитие возможно только в такой политической системе, как английская, которая предоставляла право вето высшему дворянству, то есть крупным лендлордам - ответственным, дальновидным людям, беспокоящимся о будущем. Для британской элиты того времени тот факт, что представители третьего сословия избирались на основе избирательного права с имущественным цензом, не был достаточной гарантией, несомненно, потому, что они чувствовали, что когда-нибудь право голоса будет распространено на более широкие, менее ответственные классы. Раздельное голосование по ордерам и право вето, предоставленное высшему дворянству через Палату лордов, гарантировали, что никакая непродуманная политика перераспределения никогда не сможет стать законом; поскольку страна не могла быть ввергнута в хаос, а права собственности поставлены под вопрос, британское процветание и власть оставались в надежных руках.