Цензовая система во Франции в период 1815-1848 годов была весьма похожа на английскую систему той же эпохи, и действительно, большая часть высшей французской знати провела время в Англии между 1789 и 1815 годами. Французский парламент состоял из Палаты пэров (состоящей в основном из наследственных пэров, выбранных королем из числа высшей знати, подобно Палате лордов) и Палаты депутатов, избираемых цензовым голосованием, более ограниченным, чем в Палате общин. Однако французские юристы ввели одно новшество: во Франции существовало две категории активных граждан. Во время Реставрации (1815-1830) право голоса было предоставлено мужчинам старше 30 лет, которые платили более 300 франков прямых налогов (quatre vieilles), то есть примерно 100 000 мужчин, или едва ли 1 процент взрослого мужского населения. Но чтобы быть избранным депутатом, нужно было быть старше 40 лет и платить более 1000 франков прямых налогов, что ограничивало право на избрание примерно 16 000 мужчин, или менее 0,2 процента взрослого мужского населения. В 1820 году был принят так называемый закон о "двойном голосовании": он позволял наиболее состоятельной четверти лиц, имеющих право голоса (группа, примерно соответствующая тем, кто имеет право быть избранным депутатом), голосовать второй раз за некоторых членов Палаты депутатов. После революции 1830 года избирательное право было несколько расширено: при Июльской монархии (1830-1848) число избирателей увеличилось до чуть более 2 процентов взрослого мужского населения, а число имеющих право быть избранными - примерно до 0,4 процента. Но принцип двух категорий активных граждан был сохранен, хотя не было сделано никаких попыток продвинуть эту логику дальше. Пруссия, которая доминировала в Германском рейхе с 1871 по 1918 год, опиралась с 1848 по 1918 год на новую систему с тремя классами избирателей, определяемыми размером уплачиваемого ими налога, причем каждая группа выбиралась таким образом, чтобы ее члены, вместе взятые, платили одну треть от общей суммы налогов.
Шведский подход в период 1865-1911 годов можно рассматривать как обобщение цензовой модели: самые богатые граждане могли подать до 100 бюллетеней в городских муниципалитетах или, если они были достаточно богаты, почти все голоса в некоторых сельских городах. Такая система аналогична системе голосования на собрании акционеров корпорации, где голоса распределяются в соответствии с количеством акций, которыми владеет каждый человек. Интересно, что эта аналогия была явно проведена в некоторых обществах собственности XIX века. Например, акционерные общества в Великобритании постепенно вводили системы с несколькими классами акционеров, чтобы крупнейшие вкладчики капитала могли иметь больше голосов, но не заходили так далеко, чтобы количество голосов было строго пропорционально размеру инвестиций, поскольку опасались, что это сконцентрирует слишком много власти в руках небольшого числа акционеров и тем самым ухудшит отношения между партнерами и качество их обсуждений. Как правило, все акционеры, владеющие количеством акций, превышающим определенный порог, имели право на одинаковое количество голосов, что устанавливало предел максимального числа бюллетеней, которые мог подать каждый отдельный человек. Подобные системы можно найти в США в начале XIX века: многие компании предоставляли фиксированное право голоса, иногда несколькими траншами, чтобы ограничить власть крупнейших акционеров. Только во второй половине XIX века модель "одна акция - один голос" была принята в качестве нормы в результате давления со стороны крупных акционеров. В Великобритании Закон о компаниях 1906 года законодательно закрепил принцип пропорциональности между количеством акций и правом голоса в качестве стандартного способа управления британскими корпорациями. Интересно отметить, что этим дебатам о голосовании акционеров (особенно в колониальных компаниях, таких как различные индийские компании и Виргинская компания) и правилах голосования в региональных собраниях и парламентах предшествовали сложные и длительные дебаты о правилах голосования в церковных собраниях.
Этот исторический опыт весьма важен для многих современных дебатов о том, как лучше ограничить власть денег и собственности. Конечно, сегодня никто не предлагает, чтобы право голоса, как в прошлом, прямо зависело от богатства. Тем не менее, последние годы стали свидетелями развития различных доктрин и идеологий, в первую очередь в Верховном суде США, целью которых является отмена ограничений на частные взносы в политические кампании; это равносильно предоставлению потенциально неограниченного влияния на выборы самым богатым людям. Вопрос ограничения власти богатства также встает в связи с неравенством юрисдикций: например, некоторые споры теперь подлежат рассмотрению в частном арбитраже, что позволяет богатым людям избежать решения государственных судов. Доступ к высшему образованию также зависит от богатства: многие американские и международные университеты уделяют особое внимание детям богатых доноров, но показательно, что эта политика редко обсуждается публично. И так далее. Позже мы увидим, что произошли важные инновации в голосовании акционеров и корпоративном управлении. Многие страны, включая Швецию и Германию, урезали права акционеров и увеличили власть работников и их представителей (которые имеют право на треть - половину мест в советах директоров компаний). Эти нововведения в настоящее время активно обсуждаются во многих странах, которые первоначально сопротивлялись им (например, во Франции, Великобритании и США), и вполне могут привести к дальнейшему развитию событий.