Мы столь подробно разбирали этот, казалось бы не слишком и существенный, вопрос потому, что иначе гораздо более важный вопрос о подразделениях прибавочной стоимости решить невозможно – будет продолжать путаться под ногами потребление капиталистом «жизненных благ». И только перенеся стоимость этих последних туда, куда они на самом деле и относятся – в переменный капитал, мы можем решить упомянутую проблему и понять не только происхождение прибавочной стоимости (столь блестяще изученное Марксом), но и назначение прибавочного продукта (в том числе не только при капиталистическом способе производства).
Кроме того, этот вопрос все больше приобретает и практическое значение. По мере отмеченного выше роста количества и значения в общественном производстве управленческой прослойки, принимающей на себя былые функции капиталиста по управлению производством, все настоятельнее возникает вопрос о ее социальной сущности. И уж, конечно, при рассмотрении этого вопроса не может не приниматься во внимание источник их существования. Их многочисленность, различная роль в управлении, то обстоятельство, что они нередко также являются объектами эксплуатации, давно уже исключили из рассмотрения в качестве такого источника прибыль, которой якобы делится с ними капиталист. Тогда остается только фонд зарплаты (переменный капитал). Но если считать, что капиталист свои «жизненные средства» получает из прибыли (прибавочной стоимости), а управленцы, как и рабочие из зарплаты (переменного капитала), то сам собой напрашивается сомнительный вывод, что управленцы (специалисты) только разновидность пролетариата (современного), и так же, как и он, противостоят капиталисту.
Именно это представление (что капиталист для своих «жизненных нужд» пользуется прибылью, а управляющие и технические специалисты оплачиваются из того же фонда оплаты, что и рабочие) и послужило основой для появления разнообразных теорий о «наемном труде», согласно которым менеджер любого ранга, точно так же, как последний батрак, является будто бы всего лишь наемным работником, а следовательно, в известном смысле ближе к батраку, чем к капиталисту, и в этом же смысле имеет с ним более общие интересы, чем с капиталистом, составляя таким образом некий «класс наемных работников». И этот «класс» «охватывает ныне миллиарды людей – от батраков Мексики до менеджеров транснациональных корпораций»65. Это же представление, но уже в опосредствованном виде, послужило основой для множества всяческих измышлений о роли государственных «управленцев» («бюрократии») как при капитализме, так и при социализме.
На самом же деле необходимый труд включает и труд члена господствующего класса если последний является необходимым участником производства, и именно долей (вследствие необходимости, возрастающей по мере усложнения производства, и возможности, определяемой ростом производительной силы труда), предназначенной для оплаты этого труда, он все больше вынужден делиться с управляющими. Причем, учитывая необходимость и для управляющего удовлетворять не только индивидуальные, но и общественные потребности (в том числе и за счет приобретения предметов роскоши) капиталисту приходится делиться с ним также и средствами из другого источника из той части прибыли, которую он сам использует на эти цели. И эта часть тем весомее, чем ближе управляющий к «вершине пирамиды». В результате этого при капитализме управляющий в главном общественном (социальном!) разделении труда вполне естественно оказывается с капиталистом «по одну сторону баррикады». Не зря классики марксизма специалистов, выполняющих функции управления и технического руководства в капиталистическом производстве, именовали буржуазными специалистами (Ленин даже «инженеров и агрономов» считал «господами интеллигентиками, сохранившими капиталистические замашки»66) в противовес пролетариям (рабочим) любого уровня квалификации.