Капитал
Пробегая мимо стадиона, он всегда смотрел сквозь решетчатые ворота на поле. Трава была густая и зеленая как альпийские луга. Он всегда сбавлял ход, и немного задерживал свой взгляд на этом пейзаже. Буквально пару секунд и он бежал дальше. Убегая прочь от стадиона он начинал бежать быстрее, он бежал на пределе. Он представлял как выходит на поле под дикий рев толпы, как полный стадион скандирует его имя: "Мартин! Мартин!" Он поднимает обе руки вверх, сжав кулаки и немного качал головой верх-вниз. Все это он невольно повторял на бегу. Он говорил себе: "и тут я выхожу, и все смотрят на меня. Начинается игра. Я получаю мяч, обхожу одного, второго, отдаю пас, бегу к воротам, мне пасуют обратно, я пинаю мяч...и гоол!"
Он снова поднимает руки вверх. Люди, мимо которых он пробегал с невнятной речью и задранными к небу руками, оборачивались на него и долго провожали его взглядом. Спустя пару минут такого бега он начинал сбавлять скорость и появлялась легкая одышка. Его рюкзак ему не мешал. Добежав до скамьи возле пруда он присел на нее. Улыбка до сих пор не сходила с его лица. Сидя, он смотрел себе под ноги и говорил шепотом: "Мар-Тин! Мар-Тин!" Его это забавляло еще больше. Посидев недолго на лавочке, он вставал, но уже с неохотой, и продолжал свой путь. Сквозь аллею у пруда, он уже шел спокойным шагом. Свернув на тропу за большими соснами, он направлялся прямо к монастырю. Завидев там плотника, он окликнул его, и помахал ему рукой. В ответ он получил то же самое.
- Ты опять опаздываешь, приятель, смотрящий снова будет зол на тебя, - сказал с насмешкой плотник, когда он подошел к нему.
- Я здесь не надолго, - проговорил резко мальчик. Взгляд его потускнел и огонь озорства пропал в миг. Подходя ближе к заветным дверям монастыря, он быстро что-то начал вытаскивать с рюкзака.
Дверь открылась прямо перед ним, и вышел пастор.
- Святой отец, я учил Отче Наш, и так проникся текстом, что плакал. Я плакал настолько, что мне было стыдно выходить из дому. Пробыв дома больше положенного, я опоздал. Я должен был прийти раньше, прошу простите меня! - произнес быстро мальчик, сперва смотря ему в глаза, но в конце потупив взор к ногам.
- Юный друг...сын мой. Твои покаяния от чистого сердца? Ты говоришь правду? - спросил он.
- Да, святой отец, - ответил он виновато.
- Я принимаю их, а теперь ступай наверх, и переоденься. Богоугодные дела - твой капитал, - добавил он напоследок.
Поднимаясь по лестнице он услышал с улицы:
- Сегодня игры будут?
- Кажется да, отец. Вам как всегда? Тринадцатый сектор?
А дальше слышался лишь стук топора о бревна.
Конец