Обе последние особенности эквивалентной формы станут для нас еще более понятными, если мы обратимся к великому исследователю, впервые анализировавшему форму стоимости наряду со столь многими формами мышления, общественными формами и естественными формами. Я имею в виду Аристотеля.
Аристотель различал мир экономики и хрематистики. В режиме экономики люди обеспечивают свои естественные потребности, например, изготавливают сандалии для обувания ног. Но в режиме хрематистики сандалии начинают изготавливать в целях выгодного обмена, такой обмен приобретает денежную форму и становится самодостаточным. В этой дурной бесконечности самовозрастания денег теряется всякая естественность и смысл экономической деятельности.
4. Товарный фетишизм и его тайна
Рыночный обмен превращает продукт в товар. Это превращение обеспечено двойственным характером труда. Двойственность товара выражается в разнице между потребительной и меновой стоимостью, а двойственность труда – в разнице между конкретным и абстрактным трудом. Товарный фетишизм – это всеобщее ощущение, что внутри товаров заключена независимая от нас ценность («это столько стоит»). Такой фетишизм – условие господства предмета над человеком, мертвого труда над живым, продукта над производителем. Тот, у кого в сознании нет понимания обменно-производственной модели капитализма, обречен на товарный фетишизм и приписывание «постоянных» и «естественных» свойств отдельным деталям этой модели. Марксистское определение фетишизма как «религии чувственных вожделений» позволило В. Беньямину рассматривать капитализм как общество, основанное на визуальной привлекательности товаров, а Г. Дебору – выстроить свою критику «спектакля».
На первый взгляд товар кажется очень простой и тривиальной вещью. Его анализ показывает, что это – вещь, полная причуд, метафизических тонкостей и теологических ухищрений. Как потребительская стоимость, он не заключает в себе ничего загадочного, будем ли мы его рассматривать с той точки зрения, что он своими свойствами удовлетворяет человеческие потребности, или с той точки зрения, что он приобретает эти свойства как продукт человеческого труда. Само собой понятно, что человек своей деятельностью изменяет формы веществ природы в полезном для него направлении. Формы дерева изменяются, например, когда из него делают стол. И тем не менее стол остается деревом – обыденной, чувственно воспринимаемой вещью. Но как только он делается товаром, он превращается в чувственно-сверхчувственную вещь. Он не только стоит на своих ногах, но становится перед лицом всех других товаров на голову, и эта его деревянная башка порождает причуды, в которых гораздо более удивительного, чем если бы стол пустился по собственному почину танцевать.
Нетрудно догадаться, о каком именно столе идет речь. Этот тот самый «стол философов», о котором спорили еще Платон и Диоген Синопский, так по-разному объяснявшие его «стольность», т. е. идеальную составляющую.
Мистический характер товара порождается, таким образом, не потребительской его стоимостью. Столь же мало порождается он содержанием определенной стоимости. Потому что, во-первых, как бы различны ни были отдельные виды полезного труда или производительной деятельности, с физиологической стороны это – функция человеческого организма, и каждая такая функция, каковы бы ни были ее содержание и ее форма, по существу есть затрата человеческого мозга, нервов, мускулов, органов чувств и т. д. Во-вторых, то, что лежит в основе определения величины стоимости, а именно продолжительность таких затрат, или количество труда, совершенно отчетливо отличается от качества труда. Во всяком обществе то рабочее время, которого стоит производство жизненных средств, должно было заинтересовать людей, хотя бы и не в одинаковой степени на разных ступенях развития. Наконец, раз люди так или иначе работают друг на друга, их труд получает тем самым общественную форму.
Итак, откуда же возникает загадочный характер продукта труда, как только этот последний принимает форму товара? Очевидно, из этой самой формы. Равенство различных видов человеческого труда приобретает вещную форму одинаковой стоимостной предметности продуктов труда; измерение затрат человеческой рабочей силы их продолжительностью получает форму величины стоимости продуктов труда; наконец, те отношения между производителями, в которых осуществляются их общественные определения труда, получают форму общественного отношения продуктов труда.