Таким образом, в Германии капиталистический способ производства созрел лишь после того, как в Англии и Франции его антагонистический характер обнаружился в шумных битвах исторической борьбы, причем германский пролетариат уже обладал гораздо более ясным теоретическим классовым сознанием, чем германская буржуазия. Итак, едва здесь возникли условия, при которых буржуазная политическая экономия как наука казалась возможной, как она уже снова сделалась невозможной.
При таких обстоятельствах ее представители разделились на два лагеря. Одни, благоразумные практики, люди наживы, сплотились вокруг знамени Бастиа, самого пошлого, а потому и самого Удачливого представителя вульгарно-экономической апологетики. Другие, профессоры, гордые достоинством своей науки, последовали за Джоном Стюартом Миллем в его попытке примирить непримиримое. Немцы в период упадка буржуазной политической экономии, как и в классический ее период, остались простыми учениками, поклонниками и подражателями заграницы, мелкими разносчиками продуктов крупных заграничных фирм.
Таким образом, особенности исторического развития германского общества исключают возможность какой бы то ни было оригинальной разработки буржуазной политической экономии, но не исключают возможность ее критики. Поскольку такая критика вообще представляет известный класс, она может представлять лишь тот класс, историческое призвание которого – совершить переворот в капиталистическом способе производства и окончательно уничтожить классы, т. е. может представлять лишь пролетариат.
Ученые и неученые представители германской буржуазии попытались сначала замолчать “Капитал”, как это им удалось по отношению к моим более ранним работам. Когда же эта тактика уже перестала отвечать обстоятельствам времени, они, под предлогом критики моей книги, напечатали ряд советов на предмет “успокоения буржуазной совести”, но встретили в рабочей прессе – см., например, статьи Иосифа Дицгена в “Volksstaat”[111] – превосходных противников, которые до сего дня не дождались от них ответа.[112]
Прекрасный русский перевод “Капитала” появился весной 1872 г. в Петербурге. Издание в 3 000 экземпляров в настоящее время уже почти разошлось. Еще в 1871 году г-н Н. Зибер, профессор политической экономки в Киевском университете, в своей работе “Теория ценности и капитала Д. Рикардо” показал, что моя теория стоимости, денег и капитала в ее основных чертах является необходимым дальнейшим развитием учения Смита – Рикардо. При чтении этой ценной книги западноевропейского читателя особенно поражает последовательное проведение раз принятой чисто теоретической точки зрения.
Метод, примененный в “Капитале”, был плохо понят, что доказывается уже противоречащими друг другу характеристиками его.
Так, парижский журнал “Revue Positiviste”[113] упрекает меня, С одной стороны, в том, что я рассматриваю политическую экономию метафизически, а с другой стороны – отгадайте-ка, в чем? – в том, что я ограничиваюсь критическим расчленением данного, а не сочиняю рецептов (контовских?) для кухни будущего. По поводу упрека в метафизике проф. Зибер замечает:
“Насколько речь идет собственно о теории, метод Маркса eсть дедуктивный метод всей английской школы, и недостатки его, как и достоинства, разделяются лучшими из экономистов-теоретиков”.[114]
Г-н М. Блок в брошюре “Les Theoriciens du Socialisrne en Allemagne. Extrait du “Journal des Economistes”, juillet et aout 1872” открывает, что мой метод – аналитический, и говорит между прочим:
“Этой работой г-н Маркс доказал, что он является одним из самих выдающихся аналитических умов”.
Немецкие рецензенты кричат, конечно, о гегельянской софистике. Петербургский “Вестник Европы” в статье, посвященной исключительно методу “Капитала” (майский номер за 1872 г., стр. 427–436),[115] находит, что метод моего исследования строго реалистичен, а метод изложения, к несчастью, немецки-диалектичен. Автор пишет:
“С виду, если судить по внешней форме изложения, Маркс большой идеалист-философ, и притом в “немецком”, т. е. дурном, значении этого слова. На самом же деле он бесконечно более реалист, чем все его предшественники в деле экономической критики… Идеалистом его ни в каком случае уже нельзя считать”.
Я не могу лучше ответить автору, как несколькими выдержками из его же собственной критики; к тому же выдержки эти не лишены интереса для многих из моих читателей, которым недоступен русский оригинал.
111
Имеется в виду статья И. Дицгена: «Карл Маркс. „Капитал. Критика политической экономии“. Гамбург, 1867», опубликованная в газете «Demokratisches Wochenblatt» («Демократический еженедельник»), №№ 31, 34, 35 и 36 за 1868 год. В 1869–1876 гг. эта газета выходила под новым названием – «Der Volksstaat» («Народное государство»)
112
Косноязычные болтуны германской вульгарной политической экономии бранят стиль и способ изложения «Капитала». Литературные недостатки моего труда я сознаю лучше, чем кто-либо другой. Тем не менее в назидание и к удовольствию этих господ и их публики я процитирую мнение английской и русской критики. «Saturday Review» безусловно враждебная моим взглядам, в своей заметке по поводу первого немецкого издания пишет, что «изложение придаёт даже самым сухим экономическим вопросам своеобразную прелесть (charm)».
113
Здесь речь идёт о журнале «La philosophie positive. Revue» («Позитивистская философия. Обозрение»), выходившем в Париже в 1867–1883 годах. В его третьем номере за ноябрь – декабрь 1868 г. была опубликована краткая рецензия на первый том «Капитала», написанная Е. В. Де-Роберти, последователем позитивистской философии О. Конта
114
Н. Зибер. «Теория ценности и капитала Д. Рикардо в связи с позднейшими дополнениями и разъяснениями». Киев, 1871, стр. 170.
115
Эта статья («Точка зрения политико-экономической критики у Карла Маркса») была написана И. И. Кауфманом.