Я слушал пафосную речь отца, молчал и думал о том, что в следующие несколько лет будут сломаны миллионы жизней людей, которые никогда и никуда не лезли, ни в какую грязь, мирно учились и работали, мечтали о лучшем будущем… Но вышло так, как вышло.
Через несколько минут папенька выдохся и замолчал. Самое интересное, что он не сказал ни да и ни нет, вот она, партийная школа — сказать целую речь так, чтобы не сказать ничего.
— Что мне передать человеку? — спросил я.
Папенька сделал недовольное лицо. Нужно было принимать решение, а принимать решения он терпеть не мог.
— Конечно, стоило послать его… в прокуратуру! Или госбезопасность. Но ладно уж. Посмотрим, что у него за документы. В субботу в три часа. Где-нибудь в не слишком людном месте.
— Можете встретиться в нашем клубе, — сказал я.
— Кинолюбителей? — улыбнулся папенька. — А что, давно хотел зайти…
На том и порешили.
Следующий день принес еще неприятных сюрпризов.
Когда я пришел в видеосалон там сидел красный от ярости Витя и улыбающийся Валерик.
— Что случилось? — спросил я, чувствуя недоброе.
— Витька на автовокзале бомбанули, — весело пояснил Валерик. — Нормально поживились пацаны — две кассеты отняли и полтинник бабок. Хотели кроссовки снять, но пожалели, сказали, что и так нормально.
— Сказали, чтобы еще заходил, — злобно сказал Витя. — А что я мог сделать? Подошли впятером, отвели за угол, ножик показали. Драться с ними, что ли?
— А ты чего смеешься, Валер? — не понял я. — Кассеты прокатные, Иваныча. За них бабки отдавать нужно. Считай, что на четыре сотни встряли на ровном месте.
— Я им говорил, что и того знаю и этого знаю — им вообще похрен, — злился Витя. Не, всё, пацаны. Я вот до сегодняшнего дня думал — ехать, не ехать… А сегодня как в голове прояснилось. С легким сердцем поеду.
— Да забей, — сказал Валера. — Сейчас позвоню нашим, поедем на автовокзал, поймаем твоих гопников…
— Вы погодите, — сказал я рассудительно. — Ехать и бить пока никого не нужно. Я съезжу в «Софию», если там Магадан или Швиля, то может помогут.
— Щербатый бы в пять секунд решил вопрос, — сказал Витя мрачно.
Я отправился в ресторан «София». Несмотря на раннее время, народ уже потихоньку собирался, так что свободных мест почти не было. На втором этаже я нашел Андрея Магадана, который был трезв и мрачен. Я поздоровался и в общих чертах обрисовал ситуацию.
— На автовокзале, говоришь… — протянул Магадан. — Да хрен знает. Туда со всего города шпана бомбить ездит. Не шарьтесь там особо без дела.
— Как же так, Андрей? — возмутился я. — Мы же договорились с Сашей еще, что работаем спокойно. Каждый месяц мы помогали чем могли. А теперь нас — так?
— Не могу я тебе помочь, — сказал Магадан мрачно. — У нас тоже положение сложное. Седой освободился, слышал?
— Слышал, — сказал я.
Седой был известным в городе рецидивистом, да еще и старшим братом одного из предводителей «краснознаменской» молодежной банды, с которой у нас тоже были неприятности. Я видел его мельком пару раз здесь же, в «Софии». Это был взрослый мужчина, слегка за сорок, с пышной шапкой черных волос, тонкими чертами лица и тяжелым взглядом. В отличие от покойного Саши Щербатого, он производил впечатление настоящего уголовника. И, конечно, вся городская шпана смотрела на него как на кумира. А положение моих криминальных знакомых, входивших в окружение Щербатого, судя по мрачному виду Магадана, изрядно пошатнулось.
— Ну вот и смотри, — сказал Магадан, — если я начну за вас качать, то те, кто кассеты ваши отнял, по любому на Седого сошлются. Он с вашего брата — кооператоров — разрешил получать от вольного куша. Сколько угодно.
— Ясно, — сказал я. — Ну ладно, тогда мы сами…
— Смотрите… — сказал Магадан безразлично. — А вообще, послушай совета — не лезьте.
— Мы подумаем, — пообещал я.
А вернувшись в видеозал сказал Валерику:
— Собирай своих боксеров на завтра. Поедем на автовокзал, учить ребят хорошим манерам.
— Зашибись! — обрадовался Валерик. — Серёгу по-любому позовем. Игорёху. И еще кого.
— Троих не мало? — засомневался Витёк. — Их там банда.
— Не боись, — рассмеялся Валерка. — Еще я сам буду, четвертый. Да вы с Лёхой. Хоть на шухере постоите!
Дело было, конечно, не только в двух потерянных видеокассетах. Отдать свое означало показать слабость. А времена наступали такие, что показать слабость это прямая дорога к тому, чтобы потерять все.
— И хватит чужим авторитетом прикрываться… — сказал я. — Нужно свой зарабатывать. Ты их хотя бы узнаешь, Витёк?