— Знать бы прикуп, — вздохнул Витя, — если бы знать, что будет у нас здесь нормальная жизнь, перспектива…
— Если ты об этом беспокоишься, — сказал я с грустной усмешкой, — то езжай спокойно и не морочь себе голову. Нормальная жизнь нам только снится…
— Если бы не отец… — мрачно сказал Витя.
Мы помолчали немного.
— А я помню… Мелко-мягкий! — сказал он внезапно.
— «Микрософт», да, — улыбнулся я.
— И спрашивать нельзя, откуда знаешь?!
— Спрашивать можно, — пожал я плечами, — только ж я не отвечу. Или совру чего.
— Тогда расскажи еще! — потребовал Витя. — Что еще мне нужно знать?
— Вообще, хватит с тебя и этого, — сказал я, — но если сильно хочешь, то пожалуйста. «Яблоко».
— Какое еще яблоко?! — изумился Витя.
— Еще одна компания, — объяснил я терпеливо. — «Apple» называется. Сейчас стоит копейки, а вырастет в сотни раз.
— Откуда знаешь?! — немедленно встрепенулся Витя.
— Нельзя спрашивать, — важно сказал я.
— Если ты меня разыгрываешь… — начал он возмущенно, но я перебил:
— Нет, не разыгрываю.
— Ты как-то по линии КГБ это узнал, да? — спросил Витя, понизив голос.
— По ней, — вздохнул я.
Он возмутился:
— Врешь!
— Ну и вру… — сказал я обреченно.
— Теперь верю… А скажи, Леха, вы теперь этого боксера подтянете, Серегу, ведь так?
— Думали, — сказал я, — подтянем, да. Сам видишь, что творится.
— Вообще, смотрите осторожнее. Я вот вас втянул во всю эту коммерцию… а теперь уезжаю. А вы остаетесь. И если что-то случится, то получается, что я во всем виноват.
— Не бери в голову, — усмехнулся я.
— Ладно… Я, как приедем и обустроимся. Отпишу- как и чего. Может и в самом деле какие-то дела придумаем, совместные.
— Буду ждать, — сказал я.
Мы попрощались. На следующий день Витя уехал вместе с родителями, а еще через несколько дней события снова закрутились…
Так, одним прекрасным вечером, я вернулся домой и обнаружил, что в папенькином кабинете происходит очередное партийное совещание. Присутствовало несколько человек, мне не знакомых. Я немного послушал, о чем они говорили. Выходило очень интересно.
Так, первого секретаря обкома все же снимали. И скорее всего, это было делом рук отставленного Владимира Александровича Герцина, бывшего начальника областной торговли.
— Он, точно говорю, — убеждал какой-то настойчивый голос, — были у него материалы, наверняка были! И решил, что если меня сняли, то гори все синим пламенем! И вбросил — может быть даже в Москву!
— Сам-то он известно где? — спросил папенька.
— Никто не знает, — отвечал второй голос. — Где-то на дно залег! Да и наплевать на него, Володя! Кому теперь какое дело, где этот негодяй прячется, если все и так в лучшем виде разрешилось?
Разрешилось все действительно в лучшем виде. Начальник моего папеньки товарищ Бубенцов шел в обком, на повышение, на место выбывшего Иван Иваныча. То есть, становился фактическим хозяином области. А папенька шел на его место — первым секретарем горкома партии. По крайней мере, именно такое предложение ему было сделано. А что, подумал я. Это очень интересные перспективы открываются. Такая полнота власти, пусть даже перед самым ее крахом — это серьезно. На этом можно хорошо сыграть. Что касается папеньки, то предложение это ему свалилось как снег на голову и слегка оглушило.
— Хочу подумать, товарищи, говорил он. — В такое время, такую ответственность… — сами понимаете.
Товарищи же, в свою очередь, убеждали его, что время всегда будет «такое», а лучше него город никто не знает.
— Никаких «подумать», Володя! — торжественно говорил неизвестный. — Нечего тут думать, твой ответ прямо завтра нужен, с утра! Ну глупо же, черт побери! О такой должности люди и не мечтают!
— Соглашайся, Владимир Иванович, — убеждал второй. — Что за причуды, в самом деле? Партия говорит — надо! Григорий Степанович тебя с наилучшей стороны аттестует! Или ты хотел вторым в обком? Нет, дорогой, сейчас вторым в обком нельзя, там… ну ты сам же понимаешь? Утвердят тебя без единого возражения, дело ты знаешь, люди знают тебя…
Папенька понимал. Место второго секретаря получал молодой и перспективный номенклатурщик по фамилии Тихоновский. Происходил он из семьи потомственных партийцев, всегда держал нос по ветру и колебался вместе с генеральной линией. Семья товарища Тихоновского была спрутом, раскинувшим свои щупальца по всем областным органам власти, так что игнорировать ее в сложившихся обстоятельствах не получалось.