Элиты и до некоторой степени другие жители Англии и Франции были более скептично настроены по отношению к колдунам и их притязаниям еще в эпоху Возрождения. Исторический анализ, проведенный в этой главе, показывает, что элиты потеряли интерес к манипулированию сверхъестественными силами, так как возможности увеличить их контроль над церковными институциями были потеряны. Время и причины того, что некоторые специфические элиты потеряли возможность конкурировать за церковное имущество, разнятся в этих двух странах, и в результате последовательность, с которой английские и французские элиты отвергали магию, тоже разная. Кроме того, то, до какой степени светские и церковные скептики старались навязать единообразие своих взглядов остальным, зависело от их восприятия угрозы их интересам со стороны колдунов и их последователей.
Сравнение, проведенное в этой главе, антимагических кампаний Англии и Франции показывает, что элиты оценивали эту угрозу прежде всего в смысле контроля над церковным имуществом и властью. Такой контроль, в свою очередь, определялся структурами отношений среди элит, а они, в свою очередь, определяли, кто может преследовать ведьм, и, следовательно, время, географическое и социальное положение, цели (белые ведьмы или шарлатаны) и стратегии (встречная магия, суды над ведьмами или образование), использованные элитами для снятия угрозы, которую неконтролируемая магия могла представлять их социальному миру.
Европейцы раннего Нового времени были рациональны в отношении своих духовных интересов в этом и том мирах точно так же, как в отношении своих экономических и политических интересов. Элиты и другие были способны определить свои непосредственные и местные интересы, а также то, какие союзники — мирские или духовные — и какие, магические или рациональные, модусы поведения помогут им сохранить свое положение при натиске врагов. Европейцы приближались к идеальному типу рациональности, по Веберу, только тогда и только до той степени, когда социальные ситуации создавали возможности для заинтересованности в подобных мыслях и действиях. Мы видели, в этой главе и предыдущих, что такие рациональные идеологии и стратегии развивались в ответ на непредсказуемые структурные изменения, которые порождались элитными и классовыми конфликтами.
Элитные конфликты консолидировали сословия и классы и сокращали число вариаций элитных интересов и возможностей. Элиты разделяли одинаковые «рациональные» ориентации до той только степени, до какой они слились в единые классы, проживая в национальных государствах в рамках консолидирующейся транснациональной капиталистической экономики. Элитные конфликты подталкивали структурные изменения, которые, в свою очередь, изменяли контекст, в котором все социальные акторы понимали и преследовали свои материальные и духовные интересы.
ГЛАВА 8
ВЫВОДЫ
Капитализм и национальные государства были созданы не визионерами, не великими стратегами, не навязчиво-маниакальными протестантами. Элиты и неэлиты были одинаково рациональны в том, что понимали свои интересы, знали, какую угрозу им представляют их враги, могли аккуратно оценить относительные возможности каждой стороны и выбрать союзников в своей борьбе, основываясь на хладнокровном расчете, а не на сентиментальных побуждениях или традиции. Новые социальные отношения и политические институты Европы раннего Нового времени развивались шаг за шагом, когда осторожные элиты пытались сохранить те привилегии и полномочия, которыми они уже пользовались. Те немногие элиты, чьи серии по большей части оборонительных маневров произвели гигантские и непредсказуемые изменения в их обществах, никогда не намеревались создавать новые социальные отношения или новые способы производства. Они в действительности были капиталистами поневоле.