Уже к середине XX века у общества, именовавшегося «капиталистическим», выявилась масса «болезней», капиталистический строй успел себя изрядно дискредитировать (мировые войны, жесточайший экономический кризис 1929–1933 гг., другие экономические и социальные проблемы). Особенно ярко недостатки капитализма высвечивались на фоне Советского Союза, который неуклонно укреплял свои экономические и политические позиции в мире. Слово «капитализм» приобрело устойчиво негативный оттенок. С учетом этого идеологи и политики западных стран пришли к выводу о том, что подмочившему свою репутацию «капитализму» следует дать новое имя.
Несмотря на титанические усилия «экономической науки», доказывать «прогрессивность» капитализма стало сложно: эта общественно-экономическая формация достаточно себя дискредитировала. Процесс дискредитации достиг своего апогея в период затяжной депрессии 1930-х годов. Примечательно, что об этом достаточно откровенно на излете своей долгой жизни написал даже Джон Кеннет Гэлбрейт (1908–2006), американский экономист, который на протяжении большей части XX века выступал последовательным апологетом этого самого капитализма. В своей последней книге «Экономика невинного обмана: правда нашего времени» он констатирует: «Слово “капитализм” по-прежнему употребляют лишь наиболее радикальные и откровенные защитники капиталистической системы, да и то не часто»[29]. В послевоенное время в марксистской литературе появился даже термин «общий кризис капитализма». Официально понятие «общего кризиса капитализма» было введено в обращение на XXII съезде КПСС, оно вошло в третью программу партии.
Что понималось под «общим кризисом капитализма»? Третья программа КПСС перечисляет следующие признаки:
– отпадение от капитализма все новых стран;
– ослабление позиций империализма в экономическом соревновании с социализмом (в 1950-1960-е годы темпы роста советской экономики значительно превышали темпы роста ведущих капиталистических стран, хотя к 1980-м годам ситуация изменилась);
– распад колониальной системы империализма (советские идеологи надеялись, что освободившиеся государства в основном пойдут по «некапиталистическому пути»);
– обострение противоречий империализма с развитием государственно-монополистического капитализма и ростом милитаризма;
– усиление внутренней неустойчивости и загнивания капиталистической экономики, проявляющееся в растущей неспособности капитализма использовать полностью производительные силы (низкие темпы роста производства, периодические кризисы, постоянная недогрузка производственных мощностей, хроническая безработица);
– нарастание борьбы между трудом и капиталом;
– резкое обострение противоречий мирового капиталистического хозяйства;
– небывалое усиление политической реакции по всем линиям, отказ от буржуазных свобод и установление в ряде стран фашистских, тиранических режимов;
– глубокий кризис буржуазной политики и идеологии.
«Рыночная экономика» – новый бренд «денежной цивилизации»
«Профессиональные экономисты» стали активно подыскивать синонимы «неприличного» слова «капитализм». На смену ему стали приходить различные словосочетания; сегодня «естественный отбор» выдержали термины: «рыночная система», «рыночная экономика», «рыночное хозяйство» и т. п. Вот как описывает этот процесс «научных» поисков Дж. Гэлбрейт: «Были начаты поиски неопасной альтернативы термину “капитализм”. В США предприняли попытку использовать словосочетание “свободное предпринимательство” – оно не прижилось. Свобода, подразумевавшая принятие свободных решений предпринимателями, не являлась убедительной. В Европе появилось словосочетание “социал-демократия” – смесь капитализма и социализма, сдобренная состраданием. Однако в США слово “социализм” вызывало в прошлом неприятие (да и в настоящем это неприятие осталось). В последующие годы стали использовать словосочетание “новый курс”, но все же его слишком отождествляли с Франклином Делано Рузвельтом и его сторонниками. В итоге в научном мире прижилось выражение “рыночная система”, так как оно не имело негативной истории – впрочем, у него вообще не было истории. Вряд ли можно было отыскать термин, более лишенный всякого смысла…»[30]
29
Дж. К. Гэлбрейт. Экономика невинного обмана: правда нашего времени. М.: Европа, 2009.С. 20