От этих слов меня будто кто по сердцу резанул. Пропала моя головушка! Разве такая девица пойдет замуж за деревенского парня? Горько мне стало.
— Как это могло случиться? — спрашиваю.
Настасья Алексеевна начала издалека. Больше всего она служила у морских офицеров — то горничной, то кухаркой. Пришлось ей немало горя хлебнуть. Когда она молодой была, многие господа льнули к ней. И трудно было ей, сироте, отбиваться от них.
Я, заслушавшись, глядел на Настасью Алексеевну, а она рассказывала дальше:
— И вот поступила я горничной к капитану второго ранга. Он человек хороший и добрый, а жена у него — ведьма с Лысой горы. И любовников у нее перебывало столько, сколько в году недель. Двух детей она ему родила, только ни один из них не похож на капитана. Видать — чужие дети. Уехала она с ними на все лето в Крым. Ну, барин и начал за мною ухаживать. Как-то раз подпоил он меня сладким вином… Ну, что ж тут говорить? Ни один человек не знает, где потеряет свое счастье, где найдет. Забеременела я и думала — конец мне. А барин-то оказался совестливый человек. Когда я уходила от него, наделил он меня деньгами. А потом уж приходил на свидание к дочери, помогал мне… Благодаря ему она городскую школу кончила, и сто рублей у нее лежат в сберегательной кассе. И теперь гляжу я на свою Валеньку, — вылитый отец. Только ты, Захар, случайно не проговорись ей. Она ничего об этом не знает.
Я обрадовался, что Валя не знает о своем происхождении, и говорю:
— Будьте спокойны, Настасья Алексеевна. Все ваши слова скроются в моей голове, точно камни в море. Только позвольте спросить: выходит, что отец Вали вовсе не адмирал, а капитан второго ранга?
— Верно, был таким, а теперь он — адмирал. Виктор Григорьевич Железнов. Может, слыхал о нем? Умный человек…
— Нет, ничего не слыхал. Мало ли у нас во флоте адмиралов? Всех не упомнишь.
Вот какая, друг, история…
Теперь я и сам не знаю, как у меня обернется дело с Валей.
Захар Псалтырев замолчал и задумался.
Ротный писарь вручил мне открытку от моих родителей. Я наскоро прочитал ее: дома все благополучно. Потом повернулся к Псалтыреву:
— Рассказывай дальше. Как твои господа поживают?
— Нескладно живут. Но это еще что. А ты вот послушай, как и меня затянули в новое дело… Сначала мой барин, капитан первого ранга Лезвин, взял меня с собой в плавание. Командует он крейсером «Алеша Попович». Корабль что надо! Заглядишься! Очень быстроходный. Жаль только, проплавал я на нем всего две недели. За это время облазил его весь сверху донизу, — не осталось такого помещения, куда бы я не заглянул. Сколько механизмов и разных приборов! Чудо человеческого ума! Так я полюбил свой крейсер, точно он принадлежит лично мне. И вот однажды барин приказывает мне:
— Собери свои вещи. Поедешь со мною.
Барин мой оказался человеком простецким. С ним можно было разговаривать о чем угодно. На этот раз он, правда, почему-то насупился, но я все-таки обратился к нему:
— Осмелюсь спросить, ваше высокоблагородие, куда будем держать курс?
— Будешь жить в моей квартире и прислуживать барыне.
Огорошил он меня этими словами, но разве командиру можно перечить?
Когда мы прибыли, барыни дома не оказалось. Вижу я, приуныл старик, точно его с должности рассчитали. Зовет меня к себе в кабинет и спрашивает:
— Ты женат, Захар?
Дернуло меня за язык соврать ему:
— Так точно, ваше высокоблагородие.
— Любишь свою жену?
— Да как же, ваше высокоблагородие, не любить жену? Она и первая помощница мне по хозяйству, и жить мне с ней веселее.
— А не боишься, что в деревне она может с каким-нибудь парнем любовь закрутить?
— Что ж поделаешь… Меня дома нет. Значит, ее воля.
— Ну, а если бы это случилось при тебе?
Думаю: к чему это он клонит? И отвечаю:
— Я бы этому парню морду набил. А потом посмотрел бы: крепко они принайтовились друг к другу или нет? Если она только дурить вздумала, то и ее проучить не мешает. А если она всерьез полюбила, то катись от меня на паровом катере к чертовой матери.
Барин похвалил меня: правильно, мол, я смотрю на жизнь. Помолчал он немного, пощипал свою ржавую бороду.
— Вот что, Захар, у нас тоже бывают такие случаи… Ну, как бы тебе это объяснить? Жена мне изменяет.
Он запнулся, покраснел, точно его в мошенничестве обличили. Я стою вытянувшись и руки держу по швам, как полагается. Вдруг он выпалил:
— Так вот, Захар, в чем дело. Если ты в мое отсутствие заметишь на горизонте что-либо подозрительное, то доложишь мне. Скажем, лейтенант или мичман появится в моей квартире… Ясно?