Едва закончилась эпопея с «китоловами» и в семье Миклухи вздохнули с облегчением, как появился слух о гибели Николая в далекой Гвинеи. Владимир тут же заявил матери, что только он сможет разыскать брата, так знает его планы.
Утопающий хватается за соломинку, и Екатерина Семеновна обратилась к управляющему Морским министерством с наивной просьбой определить Владимира на один из кораблей, отправляющуюся осенью в дальневосточные воды. «Может быть, что во время плавания и находясь поблизости тех мест, куда отправился Николай Миклуха, он успеет собрать о брате точные сведения и узнать о судьбе его…» — писала она.
— Вот уж беспокойная семейка, — покачал головой адмирал Краббе, — То один пропадает на океанских острвоах, а второй то ли революционер, то ли китолов и вот теперь второй рвется куда-не зная куда, спасать первого. С этими Миклухами, точно, не соскучишься!
Ответ матери двух беспокойных братьев.
Нужно отдать должное Краббе, у которого фамилия Миклуха вызывала не лучшие ассоциации. Подписал контр-адмирал Пещуров: «Милостивая государыня Екатерина Семеновна… имею честь уведомить Вас…, что отправление в кругосветное плавание сына Вашего Владимира Миклухи представляется совершенно невозможным, т. к. распределение гардемаринов на суда, идущие за границу, уже сделано, отправляется молодых людей этих весьма немного и при том старше по списку, а сын Ваш находится в числе младших и, наконец, по мнению управляющего Морским министерством молодому человеку этому необходимо прослужить некоторое время здесь, чтобы он на глазах начальства мог своею службою оправдать оказанную ему милость по поводу дела об участии некоторых воспитанников Морского училища в недозволенном обществе. Что же касается собрания на местах сведений о другом сыне Вашем г. Николае Миклухе, то по званию гардемарина, г. Владимир Миклуха не может иметь никакого влияния на благоприятный исход этого дела, о котором до получения еще Вашего письма Морское министерство сочло нужным озаботиться. Справедливо интересуясь судьбою молодого ученого, предпринявшего столь трудную и опасную экспедицию, г. управляющий Морским министерством телеграфическою депешею поручил начальнику отряда судов наших в Тихом океане отправить одно из этих судов к месту высадки ученого путешественника, и приказание это приведено уже в исполнение. О тех сведениях, которые будут доставлены в министерство о Николае Миклухе, а я не замедлю сообщить Вам тотчас по получении их в Морском министерстве…». Тогда все обошлось. Вскоре пришло письмо от Николая, что его поездка в Новую Гвинею закончилась благополучно, А в августе 1873 года свое первое офицерское звание — мичман — и приступил к службе «на глазах начальства».
По выпуску из корпуса Владимир Микулха был направлен в 4-й флотский экипаж на броненосный фрегат «Севастополь». Всю кампанию следующего года он провел в плавании по Балтике. Тогда же, после успешной сдачи экзамена, Миклуха был произведен в мичманы.
Обуреваемый жаждой путешествий, он, едва представилась возможность, перешел на службу в гидрографическую экспедицию в надежде на участие в дальнем вояже. Но большого плавания не получилось. На пароходе «Ладога» под командой капитана 2 ранга Анжу он участвовал в обследовании Ладожского и Онежских озер. Впрочем, любой опыт — это тоже опыт. Несмотря на нелегкую корабельную службу молодой мичман, как и другие «китоловы», своей революционной деятельности не оставил. В редкие свободные от службы дни он вместе с Юнгом и Серебрянниковым возил нелегальную литературу. Жандармы морских офицеров никогда не осматривали. Этим и пользовались «китоловы», переправляя адресатам чемоданы, доверху набитые запрещенными журналами «Вперед», брошюрами «Емельян Пугачев», «Сказка о четырех братьях», «Анархия по Прудону» и другими.
В том самом году Николай Николаевич Миклуха-Маклай, путешествовавший по Малакке, писал в дневнике, что мечтает продолжить свои походы по Океании вместе с братом. Но этой мечте так и не суждено было сбыться…