Но разве не поклялись они Омару, стоящему сейчас среди них, что возьмут на абордаж хоть саму преисподнюю, - стоит только ему скомандовать?
Что ж, вот время и пришло! Теперь держись: преисподняя сама атакует их!
Она раззявила глотку и изрыгнула свое ядовитое дыхание - и дрогнул воздух! Враг выпалил со всего борта.
Руки с раскаленными железными прутьями сами потянулись к запальным отверстиям.
- Не стрелять! Ждать моей команды! - словно удар грома, прозвучал голос Омара.
Канониры испуганно опустили руки. В последний момент.
Ядра противника плюхнулись далеко от них. Да и не должны были попасть на таком удалении это было не более чем демонстрация того, что ложный "Аль-Джезаир" вызывает их на бой.
- Увалиться на два румба! - приказал капитан.
Фрегат послушно сменил курс.
Тут же лег на новый курс и второй корабль.
- Смотри, Бенедетто, - сказал Омар стоявшему рядом с ним итальянцу, этот парень лавирует, а скорость у него почти не снижается! Большой мастер. Браво, браво! Лучше мне и самому не сработать!
Кто же это все-таки? Омар мысленно перебрал всех известных корсаров. Нет, никто из них сравняться с ним не мог. А этот неизвестный на ложном "Аль-Джезаире" может! Молодой он или старый? Скорее, молодой; иначе его таланты давно уже были бы у всех на устах. О нем же до сих пор не было известно ничего, кроме его побед над алжирскими корсарами. Почему он преследует только нас, а марокканцев или тунисцев не трогает? Может, он связан как-то с этими государствами? Может, он сам марокканец, тунисец или триполитанец?
- Слушай все! Товьсь!
- Пушки к бою готовы! Абордажная команда готова! Корабль к бою готов! один за другим следовали доклады со всех постов. Люди кипели, они жаждали боя. Будь их воля, они попрыгали бы за борт и поплыли навстречу врагу.
Но торопиться не следует, это было бы безрассудством. Омар не любил начинать бой на большой дистанции.
Точно так же, наверное, думает и тот, его противник. Подпустим-ка его поближе!
Но чем же пока занять людей, чем хоть немного охладить их пыл? Продолжая наблюдать одним глазом за врагом, Омар еще раз обстоятельно проверил боеготовность своего фрегата. Впрочем, этого можно было бы и не делать: сегодня каждый с куда большей, чем обычно, тщательностью исполнял свои давно отработанные в многочисленных сражениях обязанности. Придраться было не к чему - лучше, чем есть, не сделать.
После этой поверки он снова целиком ушел в наблюдение за противником. Зависть переполняла его, зависть и ненависть. Этот парень там, на ложном "Аль-Джезаире", сноровистый, как и сам Омар, выжимает из своего великолепного корабля все, что возможно. Как легко, складно и точно ведет он фрегат встречь ветра!
- Омар! - исторгли яростный вопль корсарские глотки. - Он бежит, бежит!
Омар и сам уже заметил, что враг повернул и идет теперь обратным курсом.
Обуреваемые жаждой мести, воинственные корсары, совсем было нацелившиеся разделаться наконец с опасным врагом, забегали по палубе, словно растревоженные муравьи.
- Аллах да покарает его! Он трус! Трусливый пес, трусливый пес! - орали они.
- Ослиные головы! - пробормотал себе под нос реис, остерегаясь, чтобы люди его не услышали столь нелестное о себе мнение. Но что же еще мог он сказать, когда они и вправду были глупцами. То, что казалось бегством, было не более чем мастерским финтом. Был, конечно, хоть и небольшой, риск нарваться на ядра "Аль-Джезаира", зато ветровая обстановка теперь для обоих кораблей выравнивалась.
Открыть огонь? Нет. Омар плотно сжал зубы, чтобы не вырвалась случайно готовая сорваться с губ команда. Вероятность попасть в маневренный корабль все еще была слишком мала.
Нельзя позволить себе ни единого промаха, каждый выстрел должен нести смерть и разрушение!
Омар решил измотать сперва команду ложного "Аль-Джезаира" парусными маневрами. Он не хотел лишать себя удовольствия показать под конец этому самозванцу, что он, Омар, не только храбрейший из корсарских рейсов, но и первый мастер высокого мореходного искусства на всем Средиземном море. А потом можно и пострелять...
А его люди? Яростью пылают лица. Вздымаются в такт прерывистому дыханию обнаженные торсы. Словно в засаде, притаилась абордажная команда. Канониры сгорбились у пушек. Раскаленные прутья готовы вонзиться в запальные отверстия. Руки парней дрожат от напряжения. Достаточно одного лишь слова, нет - даже полслова, даже первого звука слова "Огонь!" - и ад разверзнется. Не отрывая взгляда, следят корсары за каждым движением капитана. Хищные птицы перед дверцей клетки. Приоткрой ее реис - и беда вырвется наружу.
Словно одержимые работают люди на такелаже. Команда следует за командой, только поспевай. Пот льется ручьем. Единственный предмет одежды штаны насквозь промокли от пота и липнут к ногам. Кожа на руках до крови сорвана тросами. Но никто даже не замечает этого. Одна-единственная мысль владеет всем фрегатом: победа, победа над зловещим врагом. И они победят ведь их ведет Омар!
Однако и противник, похоже, решил действовать по тому же варианту измотать врага, уклоняясь от боя. Ложный "Аль-Джезаир", как и фрегат Омара, тоже шел в лавировку - поворот за поворотом, поворот за поворотом. Казалось, будто оба корабля смотрятся в зеркало. Один "Аль-Джезаир" на другого. Оба похожие как две капли воды, оба - ведомые рукою мастера.
Омар украдкой поглядывал на своих корсаров. Изготовившиеся к прыжку хищники жгли его ответными взглядами, и во взглядах этих не было ни тени сомнения в том, что часы ложного "Аль-Джезаира" сочтены, и держать Средиземное море в страхе будет, как и прежде, один только их отважный корабль, их краса и гордость - настоящий, подлинный "Аль-Джезаир".
"Парни раскалились до предела. Пора, пожалуй, начинать представление, а не то они сами, чего доброго, со стопоров сорвутся", - подумал Омар.
Новые команды, короткие, резкие:
- Прибавить парусов! Курс на врага!
Противник тут же сдублировал маневр.
Словно хищные птицы на добычу, ринулись фрегаты друг на друга. В черных тучах скрылось утреннее солнце.
Неужели противник повторит и этот маневр? Омар скомандовал к повороту, и корабль, описав широкую дугу, развернулся к врагу всем бортом.