Купцы мучились в догадках. Что это, обычная вежливость воспитанных людей, или?.. На всякий случай надо впредь позорче за обоими понаблюдать.
Внезапно в дверях появился незнакомый, совсем молодой мужчина, с ног до головы покрытый желтой пылью, со стекающими по запыленному лицу струйками пота. На ногах его были сапоги со шпорами.
- Месье Парвизи? - перекрыл его голос взволнованное жужжание купцов.
У всех вытянулись шеи, забегали глаза - с незнакомца на Парвизи, с Парвизи на чужака. Разговоры смолкли. Что за странный парень заявился сюда? Почему привратник не преградил ему дорогу в эту стихию денег? Он ищет Андреа Парвизи...
Тот отделился от группы своих деловых партнеров и подошел к незнакомцу:
- Вы ищете меня, синьор? Я - Андреа Парвизи.
- Роже де ла Винь. Я прибыл из Ла-Каля. Где мы можем поговорить без помех?
Как дружески пожал коммерсант руку незнакомца... А теперь даже обнял его!
- Роже!
Лицо юноши зарделось от радости. Отец Луиджи по-свойски называет его просто по имени, считает его достойным своего расположения.
- Следуйте за мной, Роже. Мы поговорим у меня дома.
О чем будут говорить с глазу на глаз два этих человека, не мог себе представить никто из присутствующих. Беспокойство, неуверенность охватили купцов. Нечто из ряда вон выходящее, должно быть, случилось, коли сам Парвизи без слова, не извинившись, покинул биржу. Так что же это за незнакомец явился сюда? Француз. А не через француза разве пришло уже однажды в Геную известие, которое впоследствии оказалось фальшивым? Осторожность, осторожность, ни в коем случае не заключать покуда никаких сделок!
Скучная биржа. Стоят все рядышком, болтают обо всем и ни о чем, не знают, на что решиться. Может, стоит завтра, если удастся узнать, что произошло в доме Парвизи, собраться снова и тогда уж принимать решение, входить в сделку или нет.
Там и сям вспоминали вдруг несчастный корабль "Парму". Вскоре это ненавистное имя докатилось и до Гравелли. О чем они там?
Обрывки разговоров - то одно, то другое. "Парма" стала вдруг единственной темой разговоров на бирже.
Радостное известие для синьора Гравелли. "Парму"-то, оказывается, вовсе не захватили пираты!
От взгляда, которым одарил сообщившего новость финансист, все дальнейшие пояснения застыли у того в горле.
Окажись известие правдой, это означало бы, что он, Гравелли, и в самом деле предатель, в чем его и подозревали. Боже, как все некстати! Как же выкрутиться? Ведь неоспоримым доказательством того, что он не сотрудничал с корсарами, был бы только захват "Пармы": с чего бы это, спрашивается, ему, Гравелли, ставшему после принятия страховки фактически собственником парусника, самому швыряться своим добром?
Нет, со слухами надо кончать, и немедленно. Агенты Гравелли замешались в группки и компании, зашныряли то там, то здесь. Встревали в споры, изображали радость, что Гравелли вернет огромные суммы, которые ему пришлось выплатить понесшим убытки страхователям. А ему-то, Агостино Гравелли, что радоваться или печалиться?
Подозрения, конечно, останутся, но и страховочные суммы - тоже немало стоят. Добыть бы твердые доказательства, что "Парма" уцелела, и деньги возвратятся в его сейфы. Надо постараться внести в это дело полную ясность.
А вокруг всплывали все новые подробности. Откуда? Кто распускал все эти слухи? Не связаны ли они как-то с этим незнакомым французом? Никто и не знал - появились откуда-то, и все тут.
- Никаких сомнений, синьор банкир: "Парма" в целости и сохранности пришла в порт назначения, - доложил агент. - В те дни родственники моряков получили письменные извещения, что им нечего страшиться за жизнь своих сыновей, отцов и братьев. И к каждому такому письму прилагалась также некая сумма денег.
- Невероятно! Ну ладно, давай иди, разузнавай, что там еще, - вздохнул Гравелли, отпуская ретивого парня.
"Все это, определенно, мог намудрить только Парвизи или его управляющий. "Парму" не должны были захватить, иначе я избавился бы от всех подозрений. Андреа слишком хитер, чтобы не попытаться вырвать у меня из рук доказательства моей невиновности", - размышлял финансист.
Что же делать? Немедленно потребовать назад выплаченные страховочные суммы. Это сразу закроет людям рты. Кое-кто, конечно, может от этого и разориться. Но никакой жалости. И тем быстрее притихнут слухи.
Однако за всем этим - отчетливо понимал Агостино Гравелли - прячется одно: за ним идет охота. Кто охотник - пока неизвестно. Тут надо держать ухо востро - глядишь, и проявит невидимый противник какую слабину, тут уж бей его без оглядки!
* * *
- Да, рабам дали свободу, - сообщил Роже де ла Винь. - Лорд Эксмут многих увез с собой на своих кораблях. Куда он их доставил, я не знаю.
- Но где мой сын, где мой внук Ливио? - спросил Андреа Парвизи.
- Луиджи в дни штурма находился далеко в глубине страны. До моего отъезда он еще не вернулся. Очень сожалею, что этого не произошло. Иначе я уже знал бы, привез он мальчика или нет, и рассказал бы обо всем вам, месье Парвизи. Может, Луиджи до сих пор еще и не знает, что произошло в столице, а возможно, даже и напал, наконец, на след мальчика, которого долго разыскивал, а того уже освободили англичане, и лорд Эксмут скоро привезет вашего внука с собой.
- Я так надеюсь на это. Позвольте мне еще раз поблагодарить вас от всего сердца, Роже, за все доброе, что вы сделали для моего сына. Своим мужеством вы снова пробудили во мне, старике, радость жизни. Я - вечный ваш должник.
- Не стоит об этом, пожалуйста, - уклонился от благодарностей де ла Винь.
- Итак, Омар-паша правит Алжиром, как и прежде. Это - страшная весть, это означает, что море и впредь остается небезопасным от корсаров.
- Лорд Эксмут сделал только половину работы.
- Может, не было других указаний?
- Вы думаете, месье Парвизи?..
- Извините, но там один синьор хочет засвидетельствовать вам свое почтение, - прервал беседу вошедший слуга.
Не глядя на поданную визитную карточку, Парвизи отказался принимать визитера.
- Я уже объяснил этому синьору, что вы сейчас заняты и не хотите, чтобы вам мешали, но он только улыбнулся, всунул мне в руку карточку и сказал, что ему ни в коем случае не откажут, - оправдывался слуга.