- Что? - Парвизи бросил взгляд на карточку. - Ну, это совсем другое дело. Проси. Скорее веди синьора барона сюда!
Джакомо Томазини ознакомили со всеми новейшими сообщениями. Пришел-то он, собственно, только с дружеским визитом. Однако хотел бы попутно услышать кое-что о рекомендованном им сотруднике и вообще о всех делах Гравелли.
- Мне не совсем понятно ваше замечание, месье Парвизи, - продолжал разговор де ла Винь. - Вы что же, полагаете, что у лорда Эксмута и не было никаких других указаний?
- Нет, Роже. Я не осмелился бы бросить какой-либо из европейских держав упрек за полумеры, которыми она ограничилась в собственных интересах.
Юный француз не удержался и слегка присвистнул. Тихонько, коротко. Он смущенно закашлялся, чтобы скрыть свою досадную несдержанность. Однако по лицам коммерсанта и банкира тотчас определил, что это ему на удалось. Оба отлично поняли его волнение.
- Вы и все жители Генуи, вероятно, удивитесь, узнав, что радостное известие о падении Алжира верно лишь наполовину, - продолжал де ла Винь. - Я представляю себе дело так. Положение дея стало настолько тяжелым, что никаких сомнений в полной и окончательной победе объединенного флота уже не оставалось. Однако кто-то еще до окончания боевых действий успел передать это чрезвычайное сообщение в Европу. Может, световыми сигналами, от страны к стране, или еще как, не знаю. Никто даже и не думал, что турецкое владычество будут терпеть и дальше. И мы в Ла-Кале были в твердом убеждении, что произошел переворот. Но оказалось, что мы заблуждались. Омар-паша, как и прежде, властитель Алжира. Принялись уже восстанавливать крепостные верки, отстраивать город, словом, действовать так же, как и в прошлом. Я не удивлюсь, если в ближайшем будущем Средиземное море снова станет таким же опасным, как прежде.
- А рабство?
- Кое-какие пункты договора дей уже не выполняет. Вот, у меня есть копия условий, признанных турками...
Парвизи обстоятельно проштудировал документ.
Статья первая запрещает навсегда рабство. Это хорошо. Эта статья великолепна, и большинство других - тоже. Но британский адмирал не сделал ничего для Свободы Моря. Морской разбой не запрещен! О нем в договоре - ни слова!
Парвизи передал копию договора Томазини. Тот прочел ее. Начал снова, перечел в третий раз и вдруг насторожился. Вчитался еще раз, повнимательнее. Андреа и Роже напряженно ждали. Что там такое, отчего барона так заинтересовал документ?
Властелина Гор поразили слова, на которые он в первые разы не обратил особого внимания. Они содержались в статье второй:
"Освободить всех рабов, имеющих быть в настоящее время во власти дея... " В настоящее время! Эти слова имеют смысл и цель, только если турки сдержат условия статьи первой.
- Слушайте, месье де ла Винь, слушай и ты, Андреа! - потребовал он особого внимания от обоих своих собеседников.
Однако ни француз, ни генуэзец не нашли никакого подвоха ни в первой, ни во второй статьях.
- Я не понимаю, что вы там такое раскопали, месье барон. Дайте хотя бы намек, - попросил де ла Винь.
Томазини прочел вслух еще раз, особо выделяя слова "в настоящее время".
- Уж не рассчитаны ли эти условия заранее, чтобы дей не очень-то их держался; не хотели ли ему даже дать понять, что в будущем он, как ни в чем не бывало, может продолжать разбой?
Роже не отважился изложить свои соображения кроме как полушепотом. Очень уж невероятными казались они ему.
- Вот и я мыслю точно так же. Мне кажется, что куда лучше было бы слова "в настоящее время" изъять вовсе. Было бы короче и, с другой стороны, дало бы европейцам свободу действий. Однако самого главного для себя английский адмирал достиг - удовлетворения за обиду, нанесенную британскому консулу. Ну а то, что при этом добились кое-какой малости и для всего человечества, это, конечно, тоже прекрасно и похвально, и вся Европа обязана за это Англии своей благодарностью. Я с большим вниманием буду следить, подтвердятся ли в будущем мои догадки.
* * *
- Синьоры! Прошу несколько минут внимания для сообщения, которое я только что, вместе с категорическим указанием немедленно довести его до вас, получил от синьора Парвизи.
- Тише!
- Да замолчите же!
- Управляющий Парвизи хочет о чем-то нас известить!
- Тише, тише! - прошелестело от группы к группе.
- Внимание, он начинает!
- Синьор Парвизи поручил мне сказать вам, что владычество дея не сломлено.
- Слушайте, слушайте!
- Да прикройте же рты!
- Проклятье!
- Господи Боже!
Разочарованные, сбитые с толку люди никак не могли успокоиться.
- Алжир подвергся сильному обстрелу, его крепостные верки большей частью разбиты, но Омар-паша не низложен. Стоявшие в гавани пиратские корабли обращены в пламень. Однако, синьоры, это вовсе еще не гарантия, что наши суда смогут в будущем беспрепятственно ходить по всему Средиземному морю.
Минут пять в биржевом зале царила мертвая тишина. Каждый соображал, как ему вести дела дальше. Иные, что победнее, побледнели как мел. Только что перед ними распахнулись было ворота к богатству и власти. И вот, не успела биржевая мелкота к этим воротам даже приблизиться, как они снова закрылись. Видно, суждено им теперь век оставаться все такой же мелкой рыбешкой. Не иначе как опять придется лезть в кредитную кабалу к Гравелли.
Затем вокруг управляющего Парвизи образовалась толчея, посыпались вопросы. Все стремились побольше узнать о случившемся. Каждый старался перекричать другого, так что разобрать ничего и вовсе стало невозможно. Да, впрочем, не так уж это было и необходимо. Молодой управляющий только пожимал плечами, показывая, что никаких дальнейших пояснений при всем желании дать не может.
Гравелли, дрожа, оперся о колонну. Он на дне! Ему казалось, что земля разверзлась под его ногами, и он падает в чудовищную бездну. С таким тщанием возведенное здание великого мошенничества рухнуло. Но это еще не все! Утеряны мужество, вера в успех его планов. Ушло. Все ушло. И он остался ни с чем. Старый, изношенный, ни на что не пригодный.
Шаркая ногами, он поплелся к выходу.
- Что за чудесный человек, наш Андреа Парвизи!
- Достойный, весьма достойный. Как благородно с его стороны, что он сразу же известил нас!