— Хорошо, я помогу вам, — решил Пьер Шарль. — Откажись пока от любых враждебных действий против этих всадников. Я поговорю с ними и попробую отвести от тебя беду. Селим!
Де Вермон пошептался немного с негром. Тот кивнул в знак согласия и отошел к мавру и его спутникам, стараясь держаться все время у них за спиной. Так ему было приказано: любым путем удержать мавра от опрометчивых поступков во время переговоров Эль-Франси с преследователями. Кто поручится, не взбредет ли Аббасу и его спутникам в голову разделаться издали с доверчиво вышедшими навстречу посреднику людьми?
Эль-Франси выехал вперед и остановился, поджидая мчащихся прямо на него всадников. Его заметили. От группы отделился один человек, остальные придержали коней вне досягаемости ружейного огня.
Чужой всадник скакал прямо на француза. Не случилось бы беды! Де Вермон замер на месте, не давая своему коню хоть на пядь податься в сторону. Ружье он положил перед собой, поперек седла.
Подскакав вплотную, бербер резко осадил коня, так что тот присел на задние ноги. Великолепный эффект, но и чистое живодерство! Берберы гордятся своим искусством верховой езды и обожают всякие трюки, пусть даже влекущие за собой гибель лошади.
— Салам алейкум! — приветствовал всадник де Вермона.
— Алейкум салам! — ответил Пьер Шарль.
— Что ты хочешь, господин? Мое имя Омар бен Ахмад. Я амин деревни, в которую ты приедешь, если проскачешь вдоль всего ущелья.
— Благодарю тебя, Омар. Меня называют Эль-Франси. Я хотел бы поговорить с тобой.
— Эль-Франси? — Амин удивленно взглянул на де Вермона. — О тебе много говорят. К сожалению, я не имел еще радости встретиться с тобой лицом к лицу. Что же ты мне скажешь?
— Этот мавр и его спутники, — Пьер Шарль махнул рукой в их сторону, — просили Эль-Франси о защите от тебя и твоих людей и о помощи. Причины, на которые они ссылаются, может, правдивы, а может — и лживы, не мне судить. Так или иначе, они в бедственном положении. Если ты обо мне слышал, то знаешь, что я никогда не уклоняюсь от исполнения подобной просьбы. Я помогу им, но мне не хотелось бы обижать и тебя. Расскажи мне, пожалуйста, что случилось.
Француз говорил спокойно, лишь изредка небрежно касаясь рукой оружия. Бесстрашный бербер как бы в ответ на это закинул ружье за спину и приступил к рассказу:
— Они пришли к нам, чтобы купить коней. Это не удивительно, ибо мы славимся как искусные коневоды. Хоть наши кони и не благородные скакуны пустынь, зато обладают иными несомненными достоинствами, которые особенно проявляются в горах. Мавр и его люди выдавали себя за посланцев шейха Бели Халифа, и мы уже были готовы к сделке. Однако друзья, приехавшие к нам в гости, узнали в них людей титтерийского бея, с которым мы не хотим иметь никаких дел, хотя и живем на подвластной ему земле. Так что от продажи мы в конце концов отказались. Они все отрицали, клялись бородой пророка, что наши гости говорят неправду. Не добившись желаемого, они стали бранить нас и в гневе своем раскрыли свое истинное лицо: они грозили нам местью всесильного бея. Может, мы слишком резко говорили; может, кое-кто из наших в запальчивости и схватился даже за оружие — не могу точно сказать, — только вдруг возникла ужасная суматоха. Они бросились к своим стоящим наготове лошадям и ударились в бегство. Это чистая правда, Эль-Франси.
Рассказ звучал правдиво. Омар бен Ахмад не скрывал, что и его люди тоже не без греха.
— Значит, теперь вы хотите отомстить им за обиду? — спросил он бербера.
— А разве ты снес бы этакое? Мы должны захватить их, чтобы вынудить бея отказаться от набегов на нас и другие деревни. Я прошу тебя, Эль-Франси, отступись от этих людей, ведь теперь ты знаешь истинное положение дел.
— Я не могу этого, Омар.
— Тогда слава, что бежит впереди тебя, — ложь, или ты вовсе не Эль-Франси, и мы должны смотреть на тебя как на своего врага!
Амин сорвал с плеч ружье и направил ствол на Пьера Шарля.
— Остановись, добрый человек! — пригрозил француз. — Не успеешь ты коснуться пальцем курка, как пуля моего чернокожего спутника уже войдет в твой череп. Его ружье дальнобойнее твоего. Оно достанет тебя, а стрелок он отменный и промахов не знает.
— Изменник! Аллах да покарает тебя!
Омар резко повернул коня и ударил ему пятками в бока. Однако де Вермон столь же проворно послал вперед своего коня, вцепился в поводья лошади Омара и остановил ее.
— Стоять! Мы еще не окончили наш разговор.
— Я не знаю, о чем мне еще с тобой разговаривать. Если ты мужчина, отпусти меня к моим людям, и мы будем честно сражаться с вами.
— Согласен, шейх Омар бен Ахмад. Я не боюсь. Ты сможешь свободно вернуться к своим соплеменникам. Однако обдумай сперва предложение, которое я хочу тебе сделать, а потом уже решай. Я-то ведь выслушал тебя и вовсе не возражаю против всего того, что ты посчитал тогда правильным.
— Да? Ну что ж, говори, только покороче. Я думаю все же, что ты действительно Эль-Франси, иначе я вообще не позволил бы своим ушам слушать твои оскорбительные слова.
— Полегче, Омар! Я не оскорбляю тебя, но и сам оскорблений не потерплю. Давай считать, однако, что пока я их не заметил. Вы враждуете с беем. Меня не интересует почему. — Пьер Шарль наклонился к амину. — Но скажи мне, Омар бен Ахмад, считаешь ли ты разумным еще более озлоблять против себя значительно превосходящих вас в силе турок, беря в заложники, а то и убивая их слуг?
Лицо бербера по-прежнему оставалось мрачным, однако только что услышанное явно не оставило его безучастным. Мысли де Вермона определенно совпадали в чем-то и с его думами.
— Молчишь? — продолжил Пьер Шарль. — Я расцениваю это как согласие. Мне кажется, лучше и правильнее не обращать внимания на оскорбления, чем подвергнуться нападению турок и лишиться имущества, а то и жизни. Возвращайся к себе и оставь в покое мавров, этих презренных трусов.
Амин все еще молчал, однако напряженная его поза несколько обмякла.
— Ты прав, Эль-Франси, — сказал он наконец. — Благодарю тебя. Буду очень рад приветствовать тебя и твоих друзей когда-нибудь у моего очага. Аллах да пребудет с тобой!
Он приложил руку к груди и медленно поехал к ожидающим его собратьям. Де Вермон оставался на месте. Сейчас Омар передаст своим всадникам его слова…
Так оно и вышло. Разбирались берберы довольно долго, суетились, возбужденно махали руками. Нет-нет, да и грозили даже оружием. Потом повернули коней и с места в карьер понеслись той же дорогой обратно.
— Как ты добился такого успеха, Эль-Франси? — нетерпеливо спросил Аббас, едва Пьер Шарль подъехал к нему.
— Я сказал им, что считаю худой мир лучше доброй ссоры, что разумнее уживаться друг с другом, чем враждовать и умирать. Вражда никому не на пользу. Ведь с обеих сторон были бы убитые и раненые.
— По численности мы были равны с ними и одолели бы их. Ты один перебил бы добрую половину. Нет, я с таким исходом не согласен!
— Это меня не волнует. Не заблуждайся: я ведь в бой никак не рвался. Что мне сделали эти люди? Что ты сделал для меня, чтобы я, так вот, играючи, поставил на кон свою жизнь? Ничего, ровным счетом ничего. Вместо того чтобы поблагодарить меня, ты еще смеешь бросать мне упреки!
— Такой удобный случай больше не подвернется. Ты все испортил, — продолжал бубнить Аббас бен Ибрагим, как будто и не слыша слов де Вермона.
Нет, с этим человеком говорить бесполезно, разумных слов он не понимает.
— Поехали, нечего нам здесь больше делать! — сказал Пьер Шарль своим спутникам.