Омар хотел уже было повторить, что считает корабль своим призом, как вспомнил вдруг обо всем, только что происшедшем здесь, обо всем, связанном с этой девушкой, с этим неправдоподобно красивым и отважным созданием. И еще возник почему-то перед его глазами осуждающе покачивающий головой старый раб Бенедетто.
Что делать?
— Капитан, — обратился он к Ягурду, — «Король Карл» следует за «Аль-Джезаиром». Я не высаживаю к тебе на борт призовую команду; тебе все равно не ускользнуть от меня. Я не спешу. Ночью мы парусов не поднимем.
Не произнеся больше ни слова, Омар вышел из рубки. Несчастные дед и внучка остались одни. Жить старому капитану так и так оставалось, в общем, недолго. Горько, конечно, заканчивать свои дни в рабстве у варварийцев, однако куда печальнее, куда страшнее были мысли, что самый расцвет жизни его внучки окажется втоптанным в грязь и обернется полной бедой.
Омар — дьявол.
Корсару, казалось, очень важно было как можно скорее доставить свою добычу в Алжир. «Аль-Джезаир» взял курс прямо на пиратское гнездо. Рейса не волновали больше выныривающие время от времени на горизонте паруса.
Минует несколько часов, и свобода, которой они пока еще наслаждаются, уйдет в прошлое. Вот уже и мыс Матифу, до Алжира рукой подать. Но почему же корсар не поворачивает к гавани?
— Что ты думаешь об этом, Нильс? — спросил Ягурд старого своего друга штурмана.
— Не знаю, Густав.
Спустя недолгое время Нильс громко рассмеялся.
— Ты смеешься? — рассердился капитан. — Смеяться в столь опасном положении — это же просто кощунство!
— Мне вдруг пришла в голову одна мысль, настолько нелепая и странная, что я не мог удержаться от смеха.
— Что-о-о? — с удивлением протянул Ягурд.
Но штурман продолжал заливаться смехом, так и не говоря ничего вразумительного. Тщетно пытался капитан добиться, в чем тут дело.
— Ты представь только себе, Густав, — сказал наконец штурман. — Мне пришло в голову, что этот странный корсарский капитан Омар решил обеспечить «Королю Карлу» надежный эскорт до самой Атлантики!
— Чепуха, Нильс. Смотри внимательно, сейчас он повернет.
— Да знаю я, пора бы уже ему. Только этот парень, по-моему, поворачивать пока почему-то не собирается.
Оба моряка удивленно покачали головами. Что за дьявольщину еще удумал этот Омар?
К ночи — никакого приказа остановиться так и не поступило — оба корабля вышли через Гибралтарский пролив в Атлантический океан. Утром корсар исчез.
Омар охранял парусник «Король Карл» с девушкой Анной Ягурд на борту! Он сам не верил себе, вновь и вновь возвращаясь к событиям на борту «шведа». Эта отважная девушка осмелилась противиться ему, представителю османского лагеря! И какие же у нее удивительные глаза и чудесные светлые волосы…
Счастье, что никто больше об этом не знает. Команда «корсара» уверена, что «Король Карл» — неприкосновенный корабль платящего дань государства.
И опять с борта «Аль-Джезаира» понеслись дикие, воинственные вопли. Снова Омар по праву считался храбрейшим и самым удачливым из всех корсарских капитанов.
И все-таки нет-нет да и вспоминались ему разговоры с пленником шейха Османа…
— Я просто восхищен. Чудесный корабль!
Омар уловил случайно обрывок этого разговора, возвращаясь из города на «Аль-Джезаир».
Двое прошедших мимо мужчин — один, закутанный в белый бурнус, скрывающий его левую руку, другой — негр, — говорили о его судне. Пират обрадовался этому. Еще бы — его «Аль-Джезаир», самый красивый и самый быстрый корабль флота алжирского дея, очаровывал кого угодно!
Жаль, что он не заговорил с этими людьми… Догнать? Окликнуть? Но нет, оба уже скрылись…
Подумай он об этом минутой раньше — и оказался бы лицом к лицу со своим отцом, Луиджи Парвизи.
А сам Парвизи о сыне в этот миг и думать позабыл. Все его внимание было поглощено самым опасным и самым великолепным разбойничьим кораблем Алжира. А вскоре после этой нечаянной встречи Луиджи Парвизи, негр Селим и еще один юный итальянец отправились на французском паруснике за океан, в Америку.
Глава 17
ПРИГОВОРЕННЫЙ К СМЕРТИ
Я обязательно должен снова поговорить с тем пленником!" Как часто давал себе это обещание Омар, пока его корабль, не спеша, крейсировал в Средиземном море. И вместе с тем его радовало, что краткое пребывание на берегу в промежутках между корсарскими рейдами не позволяло ему съездить в горы Фелициа. Ему очень хотелось поговорить еще раз с бывшим рабом, и вместе с тем он боялся этого разговора. Ему казалось, будто это грозит какой-то опасностью. В чем она состоит, он не знал. Но чувствовал, что с этим человеком связано нечто неожиданное.
Слова Анны Ягурд и старого пленника не выходили из головы корсарского капитана. А что, если оба они правы в своих обвинениях и его профессия действительно постыдная и презренная?
Когда ему докладывали о парусе, он сам лез в «воронье гнездо». А вдруг — «Король Карл»? Но нет, снова нет… Может, старый швед вовсе отказался от рейсов в Средиземное море? О, как ждал Омар этот корабль! Несомненно, все страшатся его, неистового и беспощадного Омара. Вздор, капитан Ягурд: с тобой, твоей посудиной и твоей командой ничего не случится!
Омар готов был даже выдать шведу свою собственную охранную грамоту. На случай нападения на «Короля Карла» других пиратов, алжирских ли, марокканских, тунисских или капитанов триполитанского паши. Пренебреги они его заступничеством — Омар станет мстить, и месть его будет ужасной.
Прошло два лета; зима между ними выдалась спокойной, работы у пиратов почти не было. Омар не находил себе места, он боролся с собой: надо ли разыскивать старого пленника? Надо или нет? Он так хотел этого, так собирался, но в последний момент малодушно отказывался от своего намерения.
Наконец в начале второй зимы после встречи с Анной он все же решился. В сопровождении всего лишь одного слуги-негра Омар поскакал в горы.
«Как Эль-Франси со своим Селимом», — с улыбкой думал он, пробираясь по кручам и ущельям.
Люди с побережья забирались сюда редко, а если и отваживались, то разве что в куда более многочисленной компании. Другие — но не он, Омар, отважный и бесстрашный, лучший из каперских капитанов дея.
Получить у Османа разрешение на разговор с пленником ему удалось без труда. Слава его давно уже гремела по всему регентству, не миновав, разумеется, и ушей работорговца. Так что отказать ему Осман просто не решился.
Бенедетто искренне обрадовался встрече с молодым другом. Однако, что заставило его приехать сюда?
Омар поведал старику о своих последних подвигах, похвалился успехами, затмевающими лавры всех других корсаров.
«Неужели Омар только затем и явился, чтобы доказать мне своими делами, что все мои тогдашние слова оказались для него пустым звуком?» — думал старый итальянец. Казалось, именно так. Но нет, не должно этого быть! Похоже, он запутался и не знает теперь, как вылезти из болота, в которое он увяз из-за этих самых своих успехов.
Бенедетто лишь вполуха слушал рассказы Омара. «Как бы ему помочь? Одними словами его не проймешь», — думал пленник.
Анна? Что? Кажется, Омар назвал только что имя европейской девушки?
— Все, что ты когда-то говорил, выпалила мне прямо в лицо и она.
— Извини, Омар, я отвлекся. Я не понял, о чем ты рассказывал. Повтори еще раз!
«Вот оно как! Мои укоры он пропустил мимо ушей, а вот слова девушки не дают ему покоя. Он противится им, отвергает их, бросается в бой, чтобы забыться, но они снова и снова тревожат его. Два года уже творится с ним это. Два года качает его, словно маятник, туда-сюда, туда-сюда. Корсарские удачи стояли ему поперек дороги. А теперь он хочет услышать приговор из моих уст. Ну что же, хорошо».
Бенедетто не стал дотошно расспрашивать Омара о его чувствах. Для этого молодой корсар был слишком горд. Старик решил зайти с другого конца.
— Столетиями держали вы в страхе и смятении европейское мореплавание, — начал он, — угоняли людей в рабство, унижали их. Почему?