– Тело вроде моего просто не должно реагировать на погоду, не так ли? – спросил Иоганн Шмидт. Чувство, что он не контролирует себя, начинало раздражать Roter Totenkopf – то есть, Красного Черепа.
– Еще несколько минут, mein Herr[4]. Я не закончил анализ. Дать не самую точную информацию будет медвежьей услугой нам обоим.
Что это значило? Доктор сомневается, сообщать ли ему плохие новости? Шмидт знал гениального генетика Арнима Зола десятки лет, но, с тех пор, как тот обитает в теле андроида, стало трудно угадывать, о чем он думает. Выражение его виртуального лица зависело больше от сознательных решений, чем от рефлексов, в нем отсутствовало то, что игроки в покер и специалисты по допросам называют «сигналом».
Расположение этой проекции лица в центре грудной клетки тоже не облегчало положения. Генетик выглядел, как один из Блемиев, – мифических существ, якобы населявших когда-то отдаленные уголки мира. Адольф Гитлер, человек, которому они оба так давно служили, мог бы счесть это мистическим знаком, подтверждающим связь Вечного Рейха с древним допотопным миром. А Зола просто считал, что это мудрее, чем иметь какую-то болтающуюся конечность, которую легко можно отсечь.
Исправление эволюции, как он однажды это назвал: «Если у вас нет головы, вы не можете ее лишиться».
Редкая для него шутка, если это вообще была шутка. Понять это так же трудно, как и определить эмоциональное состояние доктора. Его скрытность все больше выводила из себя и становилась подозрительной.
Обычно во время визитов в Роско, штат Нью-Йорк, Зола был более разговорчив. Замок был возведен в стиле средневековой Швейцарии, что вызывало у доктора приятные воспоминания о родине. Построенный в 1921 году, он должен был вызвать похожие чувства у жены архитектора, но ее поместили в санаторий до завершения строительства.
Это было самое подходящее место, чтобы расслабиться, подумать о будущем, поговорить. Но с самого начала осмотра Зола цедил слова редко и понемногу. Он уже видел посланцев с плохими новостями, умирающими в руках Красного Черепа. Может, он не хотел пополнить их ряды?
Шмидт подумал, не стоило ли уверить доктора, что он слишком ценен, чтобы быть убитым, но это не доставило бы удовольствия. Пусть лучше помучается. И будет осторожен.
Если бы Зола беспокоился о себе самом. Имелась и другая, любопытная возможность: он мог бояться за Черепа.
От этой мысли Шмидт разозлился.
– Schnell[5]. Скажи мне уже. Что показало твое обсле…
Он сложился пополам, не в силах завершить фразу. Внезапно вонючий пот обильно выступил на красной коже, которой он был обязан своим прозвищем, стекая по шее на плечи. Раньше, леденящее чувство, которое заставило его потребовать обследования, было лишь как укол холодной иглы. Теперь оно пустило длинные побеги, охватившие основу его мозга.
В глазах потемнело, он затрясся. Одно колено подогнулось, и Красный Череп подумал, что сейчас упадет.
Вероятно, забыв, что его нечеловеческое тело больше не подвержено инфекциям, андроид заколебался, прежде чем прийти ему на помощь. Разъяренный отсутствием контроля над собой, Шмидт нашел в себе силы отмахнуться от него. Не уверенный, куда направить свой гнев, он попытался стоять прямо. Потом, пошатываясь, отошел от смотрового стола и оперся на ряд мониторов, которые показывали не только залы замка, но и его многочисленные экономические и политические предприятия по всему миру.
Они наклонились влево, потом вправо.
– Что со мной происходит? – От слабости собственного голоса Красный Череп удивился и почувствовал отвращение.
Зола, наконец, ответил:
– Сначала я думал, что это какая-то новая реакция вашего тела. Как мы знаем, это необычное тело, и не вполне ваше.
В конце Второй мировой войны экспериментальный газ погрузил Черепа в анабиоз, продлив его жизнь. Годы спустя, когда его действие сменилось на обратное, получилось так, что Иоганн Шмидт впал в дряхлость. Но в пыль рассыпалось только его тело. Ведь что такое на самом деле человек, если не шаблоны сознания, запечатленные в косной материи? Прежде чем истлевшая оболочка испустила последний трепещущий вздох, Зола умудрился перенести эти шаблоны сознания в новое обиталище, в клона, выращенного из украденной ДНК Немезиды Шмидта, Капитана Америка.
– Ja[6]. Его тело. Я говорил тебе, как мне это отвратительно? – Он оперся на контрольный пульт, и боль отступила. Чувствуя, что Зола все еще рядом, он снова отмахнулся от него. Сделав несколько почтительных шажков назад, андроид изобразил пожатие плечами.