– Да, она десятка таких девок стоит! Двух десятков! – невнятно выкрикивал Пинн, размахивая кружкой. – Точно, говорю! Моя Лисинда, она… я… счастливчик! Да! Сколько народу всю жизнь живет без… и настоящей любви не знает. – Он вяло пожал плечами. – Но я-то другой! Я свою нашел. И люблю ее. Вот! – Он треснул кулаком по столу и нахмурился, словно присутствующие ему возражали. Впрочем, его уродливое лицо сразу же расплылось в счастливой улыбке. – Я вспоминаю губы Лисинды. Мягкие, как… подушки.
Вдруг он вскочил и некоторое время стоял, покачиваясь и пытаясь сфокусировать взгляд.
– Надо отлить! – громко сообщил пилот и нетвердой походкой заковылял через толпу.
Малвери с комическим отчаянием уронил голову на стол, громко стукнувшись лбом.
– Если он не перестанет болтать о своей невесте, я рано или поздно вышибу ему мозги, – заявил он.
– Как тебе угодно, – равнодушно ответил Фрей. Сегодня его ничего не могло взять за живое. Даже хорошенькая рыжая девчонка, сидевшая в компании приятельниц и бросавшая на него многозначительные взгляды. Он понимал, что у нее на уме. Фрей был знатоком по части мимолетного соблазнения. Но почему-то именно здесь он не мог настроиться на новое знакомство. От выпитого он сделался необычно сентиментальным.
– Ты думаешь, она существует на свете? – гнул свое Малвери. Он отхлебнул из кружки и вытер пивную пену с седых усов. – Я имею в виду: сколько времени это тянется? Годы! Пинн без остановки талдычит о своей возлюбленной, будь она неладна, а я никогда не видел ее, кроме как на ферротипии, которую он повсюду таскает с собой. – Он поправил очки и фыркнул. – Готов поручиться, Лисинда – вымысел.
Фрей допил грог. Эту теорию он слышал от Малвери, наверное, в сотый раз.
– Что случилось, кэп? – осведомился доктор. – Жизнь не задалась?
– Я не в настроении, док, – произнес Фрей. – Извини.
Он поднялся, пересек главный зал и открыл заднюю дверь, ведущую в коридор. Фрей очутился в смежном помещении таверны – поменьше и потише. Сюда удалялись завсегдатаи, не желавшие слушать нестройные песни, которые должны были начаться позже. Неярко светили лампы, гитарист, сидящий в углу, что-то наигрывал.
Местные жители неодобрительно уставились на Фрея. Он сделал вид, будто ничего не заметил, и пристроился на табурете возле стойки. Тощий молодой бармен вскинул на него нерешительный взгляд.
– Грог! – потребовал Фрей и громко стукнул по стойке монетами.
Напротив него находилось большое зеркало, слегка потускневшее от сигарного дыма. Капитан «Кэтти Джей» дожидался заказа и разглядывал себя.
Он был хорош собой, как и прежде. Необычная буйная красота Фрея таила в себе намек на плутовство. Темные глаза будто говорили о порочных наклонностях их хозяина. Такие глаза всегда нравятся женщинам. Черные волосы легко укладывались в любую прическу. На щеках и подбородке проступала щетина с легкой проседью. Привлекательную внешность он получил от рождения, ну а в остальных отношениях его жизни нельзя было позавидовать. Младенцем его подкинули на крыльцо сиротского приюта в захолустном городке герцогства Лапин, где он вырос и получил скромное образование. Блистательной карьеры в будущем, разумеется, не предвиделось.
Фрей проявил некоторые способности к словесности, и поэтому его научили писать. Правда, чтение его никогда не интересовало. Истории, напечатанные в книгах, казались ему бессмысленными и далекими от реальности. И он обратил свой талант к обаянию и лжи. Он с младых ногтей научился подбирать верные слова, которые заставляли грозных взрослых переходить от гнева к умиленному сюсюканью. Став старше, он без труда находил выражения, благодаря которым женщины приглашали его в постель.
Фрей познал множество женщин, но лишь одна из них что-то значила для него.
Бармен поставил перед ним кружку. Капитан «Кэтти Джей» поднял ее и отхлебнул спиртное, как воду. Его глаза вновь вернулись к зеркалу. Ничего уж тут не поделаешь.
Необходимо убедиться, что он – это еще он, Дариан Фрей.
Что со мной неладно?
Все началось вскоре после того, как они приземлились в Долине Терновых Хижин. Поначалу он решил, что испытывает шок после опасности. Он чуть не разбил «Кэтти Джей» о склон холма, а такое могло вывести из равновесия кого угодно. Но шли дни, а настроение не менялось. Ему и раньше неоднократно доводилось играть со смертью, но тогда он не особенно тревожился. В чем же проблема?
Все дело было в одной-единственной мысли. Она проскочила в его сознании, когда он спасался от преследователей и был уверен, что погибнет.