Что ж, он «укротитель», ему виднее…
— А для звезд есть разница, что у нас: разгон, тоннель или торможение? — задала тем временем вопрос уже Брин.
— В тоннеле они, как правило, ведут себя даже спокойнее, — поведал толстяк. — Но вот сам миг нырка для звездочек — сильный стресс. Когда, кстати, у нас будет следующий тоннель, капитан? — повернулся он ко мне.
— Часа через два, — прикинув в уме, сообщил я. — Сейчас узнаю точнее, — я царапнул ногтем кольцо коммуникатора на мизинце. — Уняйя, — обратился к оставшейся на вахте фелиде. — Будь добра, доложи обстановку!
— М-ня, продолжаем разгон. Четыре тысячи сто ус до нырка, — откликнулась кошкодевочка с экрана на стене. За ее спиной был виден край псевдоиллюминатора с завораживавшей круговертью звезд и туманностей в нем. — М-ня, кстати, вы очень своевременно вышли на связь, капитан! — продолжила между тем Уняйя. — Нас как раз вызывает Орден!
— Орден? — оживился «укротитель». — Это который спятивших роботов по галактике ловит?
— Он самый, — кивнул я.
Как известно, Орден Крови — что-то вроде реликта Эпохи Восстания Машин. Когда-то он, вроде как, сыграл ключевую роль в деле спасения космического человечества, но теперь выродился в довольно нелепую, по общему мнению, структуру, старательно борющуюся с призраками прошлого.
— Ответь им сама, — предложил я фелиде. Тут же, правда, усомнился: — В твоих жилах ведь тоже кровь?
— Нечеловеческая, м-ня, — заметила моя собеседница, дернув треугольным ушком. — Но Орден устроит.
Лицо кошкодевочки исчезло с экрана, однако тот не погас — теперь его полностью занимала картинка с псевдоиллюминатора.
— М-ня, говорит Уняйя, вахтенный корабля «ЕвА», — донесся «из-за кадра» сосредоточенный голос фелиды. — В моих жилах, м-ня, кровь единства с Даром, патруль!
— Благодарю, вахтенный, коротких вам нырков! — без промедления раздалось в ответ.
— Фелиды считают, что давным-давно космос вручил им некий Дар, — счел я необходимым растолковать кинянину. — Орден, похоже, в курсе… Э! Господин Шулей, с вами все в порядке?!
В порядке определенно было не все. Замерев с вилкой в руке, которую так и не донес до рта, толстяк впился ошалелым взглядом в звездную свистопляску на экране. Зрачки «укротителя» расширились, почти поглотив серую роговицу, лысина взмокла, со лба ручьем струился пот, но никаких попыток утереть его кинянин не предпринимал.
«Шаккр! Его же затягивает! — в ужасе воскликнула Аран. — Закройте ему глаза, немедленно!»
Я вскочил со стула, но меня опередила Брин — уже тоже, должно быть, понявшая, что к чему. Метнувшись к толстяку, пилот торопливо заслонила тому лицо своими ладонями.
— Уберите иллюминатор! — подорвалась со своего места и Дик.
Экран погас — не знаю уж, кто его выключил — точно не я.
— Помогло? — выдохнула Ксен.
— Нет, — раздвинув пальцы, заглянула в глаза «укротителя» Брин.
«Живо тащите его в медотсек! — распорядилась Аран. — Может быть, еще не поздно!»
Я уже был рядом с Шулеем и подхватил его под руку. Не дожидаясь команды, с другой стороны за кинянина взялась суперкарго, и мы неловко поволокли оцепеневшего толстяка к выходу из кают-компании.
— Как же он на свои охоты-то летает? — сокрушенно-непонимающе покачала головой Ксен.
— Как, как… — угрюмо проворчал я. — Пассажиром третьего класса, наверное… — в каютах этого уровня не бывает псевдоиллюминаторов. Кажется.
— Ну разве что…
Известный факт: примерно одного человека из каждой сотни калейдоскоп звезд за псевдоиллюминатором способен свести с ума. Про таких еще говорят «затянуло в Бездну». Первое испытание при приеме в любую космошколу — как раз на устойчивость к подобному воздействию. В свое время Ксен и Брин этот тест успешно выдержали, благополучно прошла его при поступлении в экипаж и Дик. Меня, правда, перед моим первым полетом никто никак не проверял, но там особая ситуация была. Повезло — обошлось.
А вот фелидам данная беда, похоже, незнакома — потому-то Уняйя ничтоже сумняшеся и вывела потенциально опасную картинку на экран…
Но ладно кошкодевочка — а я-то о чем думал?!
Ни о чем, собственно…