Шевельнув пальцем с коммуникатором, я посветил в ворота — до сих пор сделать этого, оказывается, не сподобился. За проходом начинался короткий коридор, уже в каких-то десяти шагах раздваивавшийся. Ну и как тут без путеводной стрелки⁈.
Стрелки! Шаккр!
Торопливо повернувшись, я повел лучом уже не по полу, а на уровне плеч — и сразу же обнаружил искомое: указатель преспокойно висел прямо над лежавшей у стены в забытьи Ксен. Только теперь он был не черный, а снежно-белый! Сам по себе в темноте, впрочем, не светившийся…
Получается, цвет все-таки имеет значение?
Я стремглав подскочил к девушке. Уже не особо церемонясь, ухватил ее за плечо и бедро и перевалил на бок — прибор нашелся у суперкарго аккурат под пятой точкой.
— Фу-у-у-у-х!
Но стоило мне облегченно выдохнуть, как позади меня послышался хорошо знакомый скрежет — ворота закрывались. Что, неужели уже прошли шестьдесят два ус⁈
Шаккр, пока я тут фигней маялся, запросто все шестьсот шестьдесят два могли истечь!
С коленей — как сидел, склонившись над Ксен — я метнулся к воротам. Уже, в общем-то, понимая, что нипочем не успею…
Однако створки не захлопнулись. Не дойдя где-то с ладонь до поверженного робота — это левая, правой там оставалось больше — они резко остановились — и сдали назад. В следующий миг, шальной кометой перелетев наискосок через распластанного монстра, я ввалился в коридор за воротами, где таки запнулся о некстати приподнявшуюся клешню калеки — не знаю уж, было это просто его предсмертной конвульсией или последней отчаянной попыткой все же меня остановить. Если второе, то у робота даже почти получилось — кувыркнувшись, я со всей дури влетел головой в стену коридора, аж звезды перед глазами засияли.
То, что это были никакие не звезды, просто под сводами тоннеля при моем в нем появлении зажегся свет, я понял не сразу — удар, хоть и пришелся под углом, вышел сокрушительным. Кое-как подняться на ноги я сумел только во время новой попытки ворот закрыться — как и прошлая, незавершенной из-за останков робота.
— Своих, значит, не давим, да? — пробормотал я, под досадливый скрежет снова расходящихся створок.
Затем перевел взгляд на приборчик в руке, который как-то ухитрился не выронить, несмотря на все проделанные кульбиты, после чего нашел глазами белую (белую!) стрелку. Та звала вперед, в направлении развилки. Туда я, слегка пошатываясь, и побрел. Затем, повинуясь указателю, свернул правее, и пройдя еще немного… уперся в глухой тупик.
— Да вы, к ордену, издеваетесь!
Я укоризненно посмотрел на стрелку — и та вдруг покачнулась, словно извиняясь, затем проворной пташкой сорвалась с невидимого насеста и спорхнула почти к самому полу, в угол. Я опустил взгляд: там, внизу, в стене обнаружилась небольшая ниша. Нырнув в нее, словно в уютное гнездышко, стрелка все по-птичьи же нахохлилась, на миг заполнив углубление белесым туманом — после чего исчезла без следа.
Приборчик же в моей ладони вдруг принялся резко нагреваться — так, что спустя каких-то полдюжины ударов сердца его стало уже едва возможно держать.
— Все же должно быть интуитивно понятно, да, даза Мняйя? — выговорил я в бесстрастную стену.
После чего, следуя наитию, присел на корточки и опустил — почти выронил — раскаленный приборчик в нишу. Тот вошел в нее, как бластер в хорошо подогнанную кобуру — без усилий, но плотно и надежно, оба явно были созданы друг для друга.
— Ну и что теперь? — хмыкнул я, шумно подув на успевшие обжечься пальцы.
Словно только и ждала этого вопроса, стена передо мной подернулась откидываемой занавесью — вот именно так, иначе эту ее метаморфозу просто не описать — и из гладкой разом сделалась ячеистой, на манер пчелиных сотов. Из двух дюжин представших моему взору шестиугольников подавляющее большинство чернело пустотой — глубокой и будто бы манящей, так и хотелось сунуть внутрь руку — и лишь один, с самого краю, был затянут золотой пленкой. То, что именно пленкой, я понял, когда та звонко лопнула — и из ячейки выдвинулся серебристый цилиндр с донышко бутылки яннского пива диаметром и с нее же высотой.
Примерно так даза Мняйя и описывала мне заказанный ею блок — разве что в размерах фелида не была уверена, допуская разброс от мизинца мелкой Дик до как раз бутылки — только там наглядным примером послужил напиток из частной пивоварни с Бака, а у него тара несколько крупнее яннской.