В 1994 г. в журнале The Wire Джон Пил сказал: «Для меня нет большего горя, чем знать, что он настолько болен.»[394] Тем самым он выражает чувства многих людей, которых по-настоящему волнует здоровье Ван Влита — либо потому, что в прошлом они были его друзьями, либо потому, что были глубоко тронуты его музыкой, либо и то и другое сразу. К сожалению, похоже, что эти чувства его сейчас мало интересуют. Во время моих исследований при написании этой книги некоторые люди, с которыми я говорил, имели телефонный номер Ван Влита, но говорили, что на звонки никто не отвечает, а сообщения на автоответчик игнорируются. Эти давние друзья, по-настоящему желающие поговорить с ним и пожелать ему всего лучшего, не могут этого сделать. Как заметил один из них: «Мне кажется, это очень печально, когда человек думает, что может прожить без старых друзей. Наверное, это очень жалкое существование.» Тем не менее в 1993 г. Ван Влит сказал Дэйву ДиМартино, что он «счастлив до потери пульса» — наверное, это и есть лучшее описание его теперешнего стиля жизни. Но сопоставим это высказывание с рассказами из очень достойных доверия источников — в них говорится, что посетители, которых Ван Влит знает лично, подъезжают к его дому и встречаются лишь с закрытыми дверями, внезапно задёргиваемыми занавесками и тишиной в ответ на звонок в дверь.
Уместной финальной главой в неспокойной дружбе Заппы и Ван Влита стала их встреча в начале 90-х. Заппа позвонил и сказал, что у него нашли неизлечимую форму рака. Они в последний раз помирились, и Ван Влит рассказал Заппе о собственных проблемах со здоровьем. В 1995 г., говоря с Джоном Роджерсом о смерти своего друга, он сказал: «Он уехал, а потом взял и помер. Он умер слишком рано — слишком, слишком рано.»[395]
Дон Ван Влит до сих пор интересуется музыкой и говорит, что любит слушать блюз, джаз и классику — но только не за работой: «Я не слушаю музыку, когда рисую. За исключением того, что творится у меня в голове, кругом полная тишина.»[396]
Те немногие, с кем он поддерживает контакт, до сих пор вполне могут услышать звонок в непредсказуемый час, и во время общения, возможно, услышать по телефону музыку. Морис Теппер вспоминает время, когда Ван Влит поставил ему позднюю, чрезвычайно трогательную сольную запись Хаулин-Вулфа "Ain't Goin' Down That Dirt Road": «Я говорю Дону: «О, парень», а он — «О Боже». Мы говорили шёпотом, потому что у нас были обнажены нервные окончания — он чуть не плакал. Вечер не был ветреным, и вдруг моя задняя дверь с грохотом открылась, и я с воплем вскочил с места. Я в самом деле подумал, что ко мне вломился грабитель с пистолетом. Дон сказал: «Что там такое?» и я рассказал ему про дверь. Он говорит: «Знаешь, кто это? Это Волк. Со мной такое было трижды.»»
В статье в MOJO «Лучшая вещь, которую я услышал за весь год», он по телефону поставил свой выбор за 1994 г. Марку Эллену. «Сэм-на-одной-струне! Это чёрный бродяга! Однострунный Сэм или однострунный Джонс — в зависимости от того, где ты живёшь! Ха-ха. Это особенно хорошая штучка, которую он назвал "He Was A-Fuckin'", записанная уже довольно давно. Мне дал её послушать Крылатый Угорёк [Эллиот Ингбер] примерно — ооо — двадцать лет назад. Да! Очень хорошая вещь.»[397]
Часть этого интервью также появилась в Q. На просьбу рассказать какой-нибудь анекдот Ван Влит ответил одним из своих тогдашних любимцев — правда, пропустил часть о том, как китайцы охотятся, чтобы укрепить в себе мужество: «Одна шутка, с которой я определённо согласен. Это шутка о том, как китайцы убивают тигров. У них проблемы с противоположным полом! Могу рассказать ещё одну. Если когда-нибудь попадёте в Японию, не открывайте большой водопроводный кран, потому что они едят китов!»[398]