Шимасса еще раз зевнул, он чувствовал, что неудержимо засыпает. Вязкая усталость стремительно наваливалась на него. Как же он устал в эту ночь. Очень устал. Он не может связно думать. Но ничего. Время еще есть. Он немного поспит, а потом что-нибудь придумает.
Засыпая, Шимасса вспомнил про местного попа. Поп был сейчас даже опаснее, чем пришельцы, ведь он мог явиться в любой момент. Шимасса дернул лапами от страха. Но пробудиться уже не смог. Сон окончательно овладел им, очень плохой сон! В этом сне к нему явился местный поп. Он схватил его за горло и прижал к полу своей огромной лапой. Другой лапой он шарил возле Шимассы, искал Живоглаз. Шимасса задыхался, хрипел, отчаянно вырывался, пока не провалился в забытье.
Народ Лэйи
Птицы напоминали стремительно летящие языки огня в темно-синем утреннем небе. И все же это были птицы, самые обычные птицы; с причудливыми кисточками на головах и длинными роскошными хвостами.
Немного не долетев до Брамы, стая огненных птиц стала круто разворачиваться. Птицы курлыкали, как журавли, только гораздо красивее, мелодичней. Дмитрий понял, что так птицы приветствуют их. И точно: стражи и Капитан стали махать в ответ руками, а Серебряный с Кленом еще и прокурлыкали, точь-в-точь как огненные птицы.
В этот миг Дмитрий почувствовал, как внутри него что-то сместилось. На какое-то мгновение он увидел себя в стае огненных птиц, он стал огненной птицей. Ему казалось, что он внутри беспредельного светоносного шара. И этот шар — все мироздание, которое он видел одновременно, как бы из множества точек. Он видел Браму и стоящие возле нее фигурки, Холм, небо, гаснущие утренние звезды. Он видел запредельно далекие, как бы скрытые за слоями тумана Хрустальные Горы Другого Берега. Именно туда стремилась его огненная душа.
Райское наваждение прошло. Дмитрий снова стал самим собой. А огненные птицы стремительно растворились в юго-восточном направлении.
— Хороший знак, — повторил Серебряный, — знак Другого Берега.
Дмитрий с изумлением смотрел на Серебряного — прежний «фермерский облик» стража вместе с соломенной шляпой растаял без следа. Перед Дмитрием сияла высокая серебристая фигура, хорошо знакомая ему по прошлому путешествию. Рядом с Серебряным стоял Клен, облик его не изменился, разве что зеленый плащ приобрел изумрудный оттенок.
Но самым удивительным было то, что и на Капитане, и на отце Иване, и на нем самом были длинные плащи, светло-серого цвета. Цвет плащей не то струился, не то светился — Дмитрий так и не смог подобрать подходящие слова к тому, что видел. Дмитрий потрогал руками свой плащ. Ничего необычного, только приятная на ощупь материя, мягкая и очень эластичная. Он посмотрел на Капитана, Капитан все еще стоял, сложив молитвенно руки на груди. Дмитрий заметил, что лицо Капитана помолодело, кожа лба натянулась, разгладились морщинки, ушла болезненность. А вот на лице отца Ивана было детское изумление, даже некоторый испуг. Широко открыв глаза, молча и ни на кого не глядя, он ощупывал руками свою новую одежду.
— Пора, — тихо сказал Клен.
Они спустились в низину и подошли к лесу. На этот раз тропинку отыскали без труда. Тропинка бежала мимо величественных и стройных тополей, буков, кленов, грабов — деревья внимательно и дружелюбно наблюдали за путешественниками. Дмитрию все время казалось, что еще чуть-чуть и деревья заговорят с ними или сойдут с места в священном танце. Верхушки самых рослых тополей уже горели, пронзенные первыми солнечными стрелами. От древесных стволов исходило мягкое теплое зеленое пламя. А у подножий еще клубился, свиваясь кольцами, ночной голубовато-лунный туман. И непередаваемый запах…
— Лес стал еще чище и лучше, — тихо сказал Дмитрий и поразился, как и в прошлый раз, собственному голосу, как бы многократно повторенному деревьями.
— Лес остался прежним, дорогой Дима, — ответил Капитан, — просто твое восприятие стало более четким.
— А плащи на нас, тоже восприятие? — поинтересовался отец Иван.
— Скорее, батюшка, плащи знак того, что наше восприятие этого мира стало лучше.
— Как все мудрено, — проворчал отец Иван, — понимаю Василия, решившего стать гномом.
Лес кончился. Друзья пересекали луг, весь заросший большими и дивными цветами. Над цветами плавно кружились огоньки — синие, желтые, фиолетовые. Огоньков было бесчисленное множество. Дмитрий остановился.