— А он?
— То смеется, то настороженно молчит, то начинает спорить. Но сам же в собственном споре осекается… В последнее время больше молчит.
Капитан внезапно встал и поклонился отцу Ивану. Тот схватил его за руки.
— Ты, что, Капитан!
— Я не тебе кланяюсь, твоему выбору… Да, мой друг. Дорогой батюшка. Я рад, рад. Но будь осторожен. Если помочь отцу Борису будет уже никак нельзя, предоставь это дело Творцу… А теперь, друзья, предлагаю обсудить последнее сновидение Димы, — сказал Капитан. — Мне кажется, оно имеет большое значение для выбора Дмитрия. Дима, опишешь?
Дмитрий кивнул:
— Да, опишу… Но само сновидение, если можно, мысленно. А обсудим уже так, вслух.
Друзья согласились. Они (в отличие от Капитана) освоили общение мыслями буквально на днях. Этот способ общения был им еще крайне непривычен. Да, можно легко и быстро передать сложный мысленный образ. Не надо терять времени на поиск подходящих описанию слов. Но в этой-то быстроте и виделся главный недостаток. Общение мыслями казалось слишком призрачным, слишком воздушным. Поэтому основные обсуждения друзья делали по старинке, звуковой речью.
Дмитрий быстро, в картинках, описал сновидение.
— А я знаю это место, этот район называется нефтебазой, — сказал отец Иван. — Я бывал здесь два раза, в сновидениях. Первый раз сам, второй с тобой, Дима. Только мы о политике почти не говорили. И третьего товарища не было.
— Ну, и что все это значит? — сказал Дмитрий, обращаясь больше к Капитану.
— Дима, ты видел в своем последнем сновидении мир автора, что пишет нашу историю. Твоя и его душа — родственны. Вы как две стороны одной монеты. Ведь и ты делаешь то же, что и автор, описываешь нашу историю. Автор нуждается в тебе. Да, Дима, автор смотрит в тебя: то — как в зеркало, то — как в окно. И пишет твою, нашу историю так, как ее видит и понимает. — Капитан говорил и подтверждал свои слова яркими мысленными образами. — И ты также нуждаешься в авторе. Без автора в тебе не хватает полноты, законченности. Вот почему твою душу притягивает мир автора. И наоборот, автора притягивает твой мир.
Капитан замолчал. Молчали и друзья. Где-то вдалеке звучали прекрасные голоса стражей, кто-то пел песню. Над головой друзей тихим, баюкающим шелестом переговаривались деревья. Чуть слышно долетал музыкальный перезвон огромных синих цветов, иллиунурий.
Дмитрий заговорил, медленно роняя слова:
— Только теперь, после слов Капитана, я начинаю понимать некоторые странности своих путешествий во время сновидения. Очень часто я через коридор попадал в комнату, как бы свою. И в то же время обстановка в комнате казалась мне немного странной… как бы в своей комнате и не совсем в своей, а вообще в другом, параллельном каком-то мире… Да, теперь ясно… Непонятно другое: как какой-то автор может писать нашу историю? Абсурд получается. Я тут за время пребывания на Холме ко многим странным вещам привык, но это слишком! Наши жизни нам, выходит, и не принадлежат. Мы лишь герои книги, которую пишет неведомый автор. Судя по твоему описанию, этот автор совсем не Бог. Даже не демиург. А некое мое второе «я», существующее, кстати, в весьма тягостном, как бы застывшем мире, где пейзаж кажется пустой картонной декорацией. И встретившиеся друзья, вместо того чтобы радоваться встрече, обмениваются печальными политическими новостями, перечисляют своих умерших соратников и прикидывают: переживут ли они сами следующую зиму… М-да, и из такого мира некий автор пишет нашу историю, ведь так?
— Нет, не так, — спокойно ответил Капитан. — Ты понял мои слова об авторе, который пишет нашу историю, слишком упрощенно. Пишет историю — не в том смысле надо понимать, как ты подумал, что, мол, мы сейчас говорим, сидим, и все это потому происходит, что так нас пишет автор. Нет. Слишком простое объяснение. Мы сидим здесь потому, что сюда нас привела цепь событий и наш свободный выбор. Мы сидим потому, что захотели здесь сидеть. Автору остается вглядываться в нас, здесь сидящих, и стараться нас запечатлеть в своей истории. Приблизительно так. Если излагать схематично. С другой стороны, мы также влияем на историю автора, как автор влияет на нас. Получается диалог.
— Я не все понял с этим автором, — сказал отец Иван, — не мой выбор, наверное. И все же, если Дима в последнем сновидении был в мире автора, ведь я тоже там бывал, один и с Димой. И даже знаю, что то место «нефтебазой» называется. Но что я там делал? Что, тоже там мое второе «я», мой двойник обитает?