Символично – подумал я и тут, буквально в двадцати шагах от себя, увидел отца Ивана. Он шел навстречу, от сельсовета к памятнику, и весело махал мне рукой. Мы обнялись:
– Давно ждешь?
– Ты, знаешь, как почувствовал, что ты на подходе, – сказал отец Иван. – Думаю, дай выйду, посмотрю. И точно, выхожу, ты идешь… Кстати, ехал, как я тебе говорил?
– Не совсем, – ответил я. И принялся сбивчиво объяснять, что немного перепутал автобус, который пошел по соседней, параллельной трассе. Кажется, в сторону Желтого Порта.
Так что водитель меня высадил прямо посреди полей и объяснил, как сюда кратчайшим путем добраться. Ну, я прошел, наверное, несколько километров, а потом меня машина подобрала. И прямо сюда доставила. Вот собственно и все.
– Да, – спохватился я, – очень странный человек меня вез. По виду, вылитый кореец. Сам остановился, предложил подвести. И главное, сразу угадал, что я к тебе еду. И обо всем этом с какой-то такой непонятной ненавистью выразился. Так и сказал, что мы своими молитвами будем дурить людям мозги, как раньше коммунисты людям мозги дурили. И при этом привез меня, куда надо… Странный человек.
– Кореец, говоришь, – принялся уточнять отец Иван, – в возрасте, худощавый, загорелый до темно-коричневого цвета, нервный?
Я утвердительно кивал головой.
– Ну, ты попал, Дима, – весело воскликнул отец Иван. – Этот кореец активный член местных Свидетелей Иеговы. Счастье еще, что не с этого села, с Алексеевки. И надо же, угораздило тебя прямо к нему в машину сесть. Это, брат, знак… Ну, а насчет того, что угадал к кому едешь, знаешь, здесь это нетрудно. Село, не город. Здесь каждый на виду. А у тебя бородка сама за себя говорит…
– Подожди, – перебил я, – самое главное. Он что-то постоянно бормотал за рулем. Не знаю из-за этого, нет, но мне стало плохо в его машине. Чуть сознание не потерял. А когда он кончил бормотать, стало легче… Этот кореец никакой случайно магией не занимается?
– Узнаю борца с антихристом, – сказал отец Иван и рассмеялся.
– При чем здесь борец с антихристом, – обиделся я, – серьезно же спрашиваю.
Отец Иван перестал смеяться:
– Если серьезно, Дима, сам подумай; как активный иеговист может еще и колдуном быть? Что-что, а у иеговистов с этим делом строго, колдуны прокляты Иеговой… А этот кореец сам по себе человек тяжелый, непростой. А ты после дороги, в машине душно, воняет. Вот и один к одному.
– Логично, – согласился я. – Впрочем, от иеговистов всего можно ожидать.
Отец Иван нервно махнул рукой:
– Пошли скорее ко мне. Чем меньше нас видят, тем лучше.
– Это из-за иеговистов шифруемся? – спросил я и оглянулся, словно ожидая увидеть под каждым кустом притаившегося иеговиста.
– Иеговисты ни при чем, – сказал отец Иван и тоже оглянулся. – Просто, батюшка на селе весьма заметная фигура. Начнутся всякие лишние пересуды. А нам это не надо… Ну, пошли скорее. – Отец Иван нетерпеливо потянул меня за рукав.
Мы двинулись по «партизанской» тропе, что, петляя, бежала параллельно тропе «официальной», по которой я шел к сельсовету. Немного не доходя до условного сельского центра, на пересечении улиц, тропа резко ныряла в бок, пересекала остатки детской площадки с ржавыми остовами качелей и упиралась в длинный одноэтажный дом, барачного типа.
Первое убежище
– Пришли, – сказал отец Иван, оглядываясь и отпирая ключом обшарпанную деревянную дверь. - Вот он, наш кратковременный дом, наше убежище. Привыкай, друг мой.
Отец Иван толкнул заскрипевшую дверь, и мы ввалились в тесный коридорчик. После залитой весенним солнцем улицы в коридоре было хоть глаз выколи. Пока разувались, я влетел одной ногой во что-то похожее на пустой таз. Таз загремел.
– Привыкай, – тут же откликнулся эхом отец Иван. – Удобств почти никаких, но и нора временная. Вдобавок не моя.
– А что и хозяин может появиться?
– Не переживай. Хозяин этой халупы местный батюшка, отец Михаил. Но его еще почти неделю не будет. Он в отъезде. Уехал, так сказать, на свою историческую родину. Так что разувайся и проходи на кухню. Чувствуй себя как дома…
Мы сидели на тесной, ярко освещенной заходящим солнцем кухне, пили крепкий и ароматный чай, и, надо сказать, я чувствовал себя уже почти как дома. Отец Иван вводил меня в курс дела:
– По телефону всего не скажешь. Так что сейчас я постараюсь тебе немного объяснить, что нам предстоит. А предстоит нам такая дыра, что я, когда узнал, так заявление за штат подал. И ты думаешь, епископ мое заявление принял? Что ты, как разорался! Я Вас, мол, не для того рукополагал, чтобы Вы от трудностей бежали.
– Я говорю – владыка, у меня ж семья. – А он – ничего, потерпите. Господь терпел и нам велел. К тому же я Вас не навсегда посылаю. Прибудете на место, оглядитесь. Разберетесь, куда это назначенный мной иеромонах[3] Василий пропал. Людей расспросите. Приход заодно поднимете. А там… посмотрим.
– Вот так вот, брат. Едем в аномальную зону. С легкой руки епископа, будем православными детективами, сбежавшего краснокутовского попа будем искать. И православным МЧС, по совместительству. Приход из руин поднимать. Боюсь, Дима, надолго меня от семьи оторвали. Может, владыка думает, что я вслед за Василием сгину, в аномальной зоне, – отец Иван горько вздохнул.
– Слушай, батюшка, а что там за аномалия? Подробней можно? А то я ничего по телефону не понял.
Отец Иван вяло махнул рукой:
– Да фигня, прости Господи, все это! Ты же знаешь, я практик. Пока лично не увижу, никогда не поверю. Ну а так, говорят, есть тут по дороге на Красный Кут холмик с вынутой серединой. Якобы природная аномалия. Стоит себе такой холмик без середины, стоит недалеко от дороги на Кут. Так что мы увидим его, когда туда пойдем. Вот. Середины у холма нет, поэтому все это похоже на огромный такой проход, естественные, природные ворота. По-украински – Брама.
– Прямо как индуистское божество, – не удержался я.
– Индуистское или не индуистское, – усмехнулся отец Иван, – но, собственно, эта Брама и есть аномалия. А еще она является как бы негласной границей Кута…
– Погоди, – перебил я отца Ивана, – ты можешь мне конкретно сказать, в чем аномальность этой Брамы?
– Ха, если б я знал это, Дима, – батюшка немного повеселел.
– Кстати, сами местные, здесь в Черноморке, не очень-то верят в аномальность Брамы. Говорят, если б там действительно нечто было, то тут с города бы понаехало всяких уфологов, археологов и прочей братии. А так, никого особо эта Брама не беспокоит. Но разве что сфотографироваться на фоне необычного холмика… Вот и вся аномалия. Правда, мне еще в городе один умник рассказывал, что Брама пробуждающаяся аномалия. Мол, лик земли меняется. И меняется основательно. Климатические катаклизмы, это только видимая сторона процесса. Собственно речь идет о том – сохранимся ли мы, как цивилизация, или сгинем в огне апокалипсиса? Вот и пробуждаются всякие спящие аномальные зоны, как вулканы… Интересная, конечно, теория. Но я практик.
– Тогда еще один вопрос, – сказал я, – что все-таки произошло с этим иеромонахом Василием?
– Никто толком не знает, – вздохнул отец Иван. – Пропал куда-то. Лично я думаю, что просто тихо сбежал. Наверное, крыша у человека поехала от одиночного сидения в дыре. Да и искушения всякие. Вообще, для молодого монаха ведь это смерть, когда из монастыря вырывают и вот в такую дыру засовывают…
– Слушай, а почему ты так уверен, что этот Василий сбежал. А вдруг его того... Понимаешь?
– Не совсем.
– Ну, вдруг там, под вывеской тех же иеговистов, особо опасная оккультная секта. Места-то ведь глухие. А священников сейчас довольно часто убивают. Всякие сатанисты.
– То есть, – отец Иван сморщил лоб, – ты хочешь сказать, что нашего иеромонаха убили?
– Ага.
– И в землю закопали, и надпись написали?
– Нет, ты подожди шутить. Ты все-таки, подумай. В наше время ничего исключать нельзя.
– Ладно, – нехотя согласился отец Иван. – Завтра же посетим Красный Кут. Может, что-то и прояснится… Ну а так, друг мой, основное я до тебя довел.
И отец Иван надолго замолчал. Молчал и я.