— Вот он и притворился маляром. Я только сейчас там был, а он меня как будто не узнал. Только это он, вот увидишь.
— Так ты, значит, думаешь…
— Господин Бютен славный малый, добрый человек, а этот его опутал. Будь я точно уверен, что это коробейник…
— Ты бы что?
— Так шепнул бы на ушко господину Бютену.
— А твое какое дело?
— Ну, есть причины кое-какие.
— Ладно, как знаешь. Так что дальше?
— Пройдись-ка ты завтра с ружьишком мимо Ла Бома.
— А потом?
— Попробуй увидеть маляра. Узнаешь в нем коробейника — скажи мне.
— А ему что сказать?
— Ничего. Сделай вид, что и не узнал его.
Стрелец чуть дернул плечом.
— Ты рыбак? — спросил он.
— Все рыбаки, кто на реке живет.
— А я охотник. Знаешь пословицу? Рыбак охотника ни за что не обхитрит.
Симон вздрогнул.
— Ты это к чему? — спросил он.
— А к тому, что ты меня обхитрить хотел, да я похитрее буду.
Симон недоуменно смотрел на Стрельца. Тот продолжал:
— Я тебе сейчас скажу, как я это понял, а ты скажи, угадал я или нет.
— Слушай…
— Да я и сам давно хотел с тобой об этом поговорить.
У меня ведь совесть как будто нечиста.
— У тебя?
— Мы ведь той ночью, что ты вспоминал, языками много мололи.
— Было дело.
— Болтали, болтали при незнакомом человеке, да и разболтали немало, что лучше бы про себя было знать.
— И то правда.
— Ведь коробейник, может, вовсе не коробейник был.
— Думаешь?
— Два дня спустя как раз опять явились черные грешники…
— Так что по-твоему? — спросил Симон вдруг дрогнувшим голосом.
— Может, и наш коробейник из них.
— И что?
— А то, что зря мы ему рассказали про господина Анри, который теперь в тюрьме…
— Бедный господин Анри!
— А он, может, ни в чем и не виноват.
Из груди Симона вырвался крик:
— Ой! Ты что, тоже так думаешь?
— Да вот с неделю тому назад мысль пришла. Я и хотел с тобой поговорить.
Стрелец улыбнулся:
— Ну что, угадал? Ты зачем ко мне пришел: из-за жены господина Бютена или из-за господина Анри?
— Из-за господина Анри.
— Другой разговор, — сказал Стрелец.
Он завязал последний кошель с кроликом и уселся рядом с Симоном.
IX
Никогда не устареет древнее изречение: "В единстве сила".
В одиночку Симон не решался полностью согласиться с самим собой, что господин Анри может быть невиновен. Потому, когда господин Феро ясно сказал ему, что и он того же мнения — Симон вздохнул свободнее и подумал: "Значит, один я такой дурень!"
Наконец то же самое сказал ему и Стрелец — тогда Симон вдруг рассудил: "Если трое подумали одно и то же — стало быть, так оно и есть. А тогда нам и бояться нечего".
Теперь Симон верил в невиновность Анри де Венаска, но только еще брезжила надежда доказать ее.
Стрелец продолжил разговор:
— Если коробейник из черных братьев, то он, конечно, как-то попользовался тем, что мы ему сказали. Я об этом почему подумал: ведь господина де Монбрена не только застрелить хотели, а еще и ограбили на сто тысяч франков. А Венаски не грабители.
— Так капитан, по-твоему, — не господин Анри?
— Очень может быть.
— Вот и я так думаю, особенно после того, как этот тип сегодня меня уверял, что сам он вовсе не коробейник.
— А ты хочешь, чтобы я удостоверился?
— Ну да.
— А потом?
— Потом? Откуда я знаю…
Стрелец нахмурился.
— Послушай меня, Симон, — сказал он, немного помолчав. — Мы с тобой люди бедные, перебиваемся как можем. Никому мы с тобой не нужны: что мы скажем, что промолчим — все равно.
— Ох… — вздохнул Симон.
— Вот, положим, мы все правильно думаем: капитан черных братьев — не господин Анри, а совсем другой человек.
— Положим.
— Скажем мы это судьям, они начнут дело, а ты однажды утром на перевозе вдруг перевернешься и утонешь, а я в тот же день вечером пойду с охоты да и получу пулю из ружья. И концы в воду — все квиты. Будем знать, как лезть не в свое дело.
— Ну и пусть, — сказал Симон. — Зато исполним свой долг.
— Больно надо! — пожал плечами Стрелец.
Симон возразил:
— А когда ты защищал у меня старого советника Феро, ты не так говорил.
— Ты это к чему? — не понял Стрелец.
— Ты его все хвалил за то, что он, мол, свой долг исполнял.
— Так это совсем другое дело.
— А как ты думаешь — если бы советник Феро был еще на службе и мы бы спросили, что он об этом думает…
— О чем?
— Как нам теперь поступить.
— Так и сказал бы, что нас это не касается.
— А вот и нет.
Симон обещал господину Феро ничего не говорить Стрельцу про разговор с ним, но он тогда не предполагал, что браконьер вдруг заупрямится.
И теперь он поступил по наитию.
— А вот и нет, — сказал он.
— А?
— Не сказал бы советник Феро, чтобы мы не лезли не в свое дело, а сказал бы, как и я тебе говорил: прежде всего и как бы там ни было, мы должны исполнить свой долг.
— Ну, если бы советник так сказал…
— Сказал бы.
— Думаешь?
— А может, уже и сказал.
Стрелец вдруг обернулся и пристально посмотрел на собеседника.
— А что, если это он меня к тебе и послал?
— Он ко мне?
— И сам просит тебя сходить посмотреть на маляра и проверить…
— Да не может этого быть!
— А так оно и есть.
— Да ты что! Господин Феро не настолько любит Вена-сков.
— А ты разве не сам говорил, что господин Феро ни с кем не враждует, никому не мстит, всегда поступает по совести?
— Говорил, да.
— А теперь господин Феро велел мне пойти к тебе.
— Правда, что ли?
— Клянусь тебе. Да ты и так знаешь, что я никогда не вру.
Стрелец встал с камня:
— Ну, если так, я согласен, — сказал он.
Он сделал было шаг, но вдруг обернулся:
— А советник знает, где я теперь?
— Точно нет. Я ему только сказал, что знаю, где тебя искать.
— Так он не знает, что я теперь…
— Травишь его кроликов? Нет, не знает.
Стрелец вздохнул с облегчением:
— Это хорошо. Господин Феро хороший человек. С кроликами его я не в ладах, а его самого не хотелось бы огорчать.
Он положил Симону руку на плечо.
— Теперь иди домой да поспи чуток до кареты на низ.
— А потом?
— Перевезешь ее и возвращайся. Я там буду.
— На берегу?
— Ну да. Я проверю, коробейник тот человек или нет.
— Да ведь поздно уже, — заметил Симон.
— По звездам — девять часов.
— Может, он уже спит.
— Не спит. И еще одно дело у меня там есть.
Стрелец посадил хорька в холщовый мешок с дырочками, чтобы дышали, кошели забросил в кусты, ружье закинул на плечо и сказал:
— Пошли! Сегодня кроликам повезло.
* * *
Примерно в то же время, когда Стрелец с Симоном спустились с горки с норами, господин Николя Бютен, у которого, как мы видели, было довольно неприятное объяснение с мэтром Рабурденом, поднялся в спальню и лёг в постель.
Мы уже рассказали, как пару часов спустя он проснулся в холодном поту от кошмара.
А мэтру Рабурдену не спалось.
Наоборот: ему до того не сиделось на месте, что захотелось прогуляться.
Он закурил трубку и вышел на двор.
Ла Бом — маленькое хозяйство, где не было, конечно, ни парка, ни огороженного сада.
Перед домом был небольшой огород, а прямо за ним начиналась дорога.
Дорога была обсажена изгородью и вела на главный двор.
Рабурден пошел по ней.
Он плелся потихоньку, пуская в синее звездное небо дым из трубочки, и думал про себя:
— Нет, дяденька, я от тебя все равно не уйду, пока не рассчитаемся, да вола то не верти, а то ведь я тебя и заложить могу, если что…
Как видим, мэтр Рабурден мог и на арго соловьем разливаться, особенно когда нервничал.