— А я думал, его уже посадили, — сказал Николя Бютен.
Голос его задрожал, и весь он побледнел.
— Так, да не так, — сказал Стрелец. — Взяли было господина де Венаска, да тот доказал, как ясный день, что не виноват.
— Вот как? Правда?
Николя Бютен словно сделал над собой невероятное усилие и продолжал уже спокойным голосом:
— Ты, приятель, видно, об этом наслышан — расскажи нам, в чем там дело.
— Да ради бога, — ответил Стрелец и бесцеремонно налил себе еще вина.
IX
Вот как начал Стрелец свой рассказ:
— Невезучая это семья — Венаски.
— Что да, то да, — усмехнулся Николя Бютен.
— За пятнадцать лет двоих взяли: то дядю, то племянника. Обоих обвиняли в убийстве, а под конец решали, что оба не виноваты. Но в тюрьме все-таки оба побывали.
— От тюрьмы не зарекайся, — равнодушно промолвил хозяин имения.
— И что же, — спросила мадам Бютен, — этого тоже невиноватым признали?
— Признали, сударыня.
— А это верно? — недоверчиво переспросил Николя Бютен.
— Да уж куда вернее.
— И отпустили его?
— Так он же третий день, как приехал в Бельрош. В Кадараше, в Сен-Поле — во всех деревнях на том берегу Дюрансы крестьяне его встречали с музыкой и барабанами.
Николя Бютен пожал плечами.
Мизе Борель приметила и этот его жест.
— Чудно, однако, — сказал он. — То сажают людей, то отпускают. Будь он бедняк какой-нибудь, а не барон де Венаск — верно не выпустили бы.
— Так он же не виноват.
— Еще неизвестно.
— А вот и ошибочка ваша, господин Бютен, — возразил Стрелец. — Установили у господина де Венаска алиби.
— Да ну?
— Замок Монбрен ограбили в самом начале мая.
— А господина де Венаска тогда здесь не было?
— Не было.
— А где же он был?
— На море, около Оллиуля, у начальника таможни.
Николя Бютен выпил две рюмки водки одну за другой.
— Ну, а нам-то что с того? — сказал он грубо. — Мы его не знаем, этого господина де Венаска. Не виноват он — и хорошо.
— Хорошо-то хорошо, — сказал Стрелец. — Только властям этого мало. Им настоящий преступник нужен, а то они не успокоятся. Вот они его и ищут.
— Найдут, должно быть.
С этими словами, сказанными очень глухо, Николя Бютен встал и сказал еще:
— Пойду принесу тебе пороховницу.
Пошатываясь, он вышел из комнаты, а мизе Борель продолжала во все глаза следить за ним.
Пока его тяжелые шаги были слышны на лестнице, обе женщины не смели ничего сказать.
Стрелец же заметил:
— Похоже, хозяин перебрал маленько.
Мадам Бютен ничего не ответила, но покраснела до ушей.
— Он с приятелями в трактире обедал, — сказала мизе Борель.
— А то бы я его с собой позвал.
— На кроликов?
— Ну да, сударыня.
— Нет-нет! Не надо, пусть дома сидит! — с каким-то испугом воскликнула мадам Бютен.
Николя Бютен вернулся в столовую и принес пороховницу.
— Завтра вам двух кроликов доставлю, — сказал Стрелец и положил порох в сумку.
Потом он встал и откланялся.
— Удачи тебе, — заплетающимся языком сказал ему хозяин.
— И вам спокойной ночи и благодарность наша, — ответил Стрелец и ушел.
Выйдя из дома, он не пошел по платановой аллее, а сразу свернул в виноградники на узкую тропинку, несколько минут шел по ней, а потом остановился: перед ним возник темный силуэт.
Силуэт оказался человеком, а человек — Симоном Барталэ, перевозчиком с парома Мирабо.
Встреча у них здесь была, видимо, назначена, потому что Симон сказал Стрельцу:
— Я уж думал, ты не придешь.
— Посидел там маленько, — ответил Стрелец. — И не зря посидел.
— Коробейника видел?
— Нет.
— Вот странно, — сказал Симон. — Я же точно знаю, что он тогда не переезжал реки.
— Да я не о коробейнике вовсе забочусь, — сказал Стрелец.
— А о чем?
— Что я хотел знать, в том и убедился.
— В чем же ты убедился?
— Что Николя Бютен многое знает про черных грешников.
— Ну да, ты говорил.
— И сам он из них, опять тебе говорю.
— Да я и сам верю.
— А если окажется, что он сам капитан, так я не удивлюсь.
— Стрелец, друг, — сказал Симон, — это нам надо знать молча.
— Что так?
— А лучше сказать — сходить за советом к господину Феро.
— Так ты, верно, со мной затем и решил встретиться.
— Ну да.
— Тогда пошли.
И Стрелец с Симоном вдвоем направились в Ла Пулардьер.
X
Нигде Николя Бютен не охотился, ни с какими друзьями не обедал.
Целый день он, потеряв голову, наугад бродил по виноградникам и маленьким рощицам.
А почему?
Да потому что утром, когда он только вышел из дома, с ним приключилось небольшое происшествие.
Он повстречал одного человека, прекрасно известного по всей округе под прозванием Дудочник.
Есть в Провансе местная дудка или волынка — называется "галубе".
Дудочники — бродячие музыканты — расхаживают с ними по деревенским праздникам, а молодые люди под их дудки пляшут.
Дудочник шел по крутой короткой тропке, а направлялся он в Тур-д’Эг.
Наткнувшись на Николя Бютена, выходившего из виноградника с ружьем на плече, он спросил его, который час.
— Девять, — ответил охотник.
— А жара уже, словно в полдень, — заметил Дудочник.
Он присел на траву у тропы и стал вытирать лоб платком.
Николя Бютен сел рядом с ним.
Больше всего на свете новый владелец Ла Бома добивался, чтобы его все любили. Он искал популярности, со всеми хотел быть хорош, чтобы каждый о нем говорил: "Славный он человек, свой парень!"
Поэтому Николя Бютен разговаривал с каждым встречным, а если неподалеку был кабачок — с удовольствием угощал собеседника.
Юг Франции — страна физической лени и постоянной умственной деятельности.
Южанин весь день пролежит в тени какой-нибудь смоковницы, зато ум его, пока тело недвижно, странствует повсюду.
Как и все люди с живым воображением, он любопытен и всегда хочет узнать что-нибудь новенькое.
"Что новенького?" — вот вопрос, который провансальский крестьянин непременно задаст любому встречному.
Вот и Николя Бютен, присев рядом с Дудочником, спросил:
— Что новенького?
— Хе! — отозвался Дудочник. — Про эту сторону я вам не расскажу, а вот на той стороне новенького сколько хотите и еще больше.
"На той стороне" был левый берег Дюрансы.
И Дудочник, от природы болтливый, принялся рассказывать Николя Бютену, что барон Анри де Венаск вышел из тюрьмы, вернулся в Бельрош, и, что было решительно признано, — он вовсе никогда не был капитаном черных грешников.
Дудочник был болтлив, но не наблюдателен.
Иначе он бы заметил, как смутился Николя Бютен, с каким растерянным видом слушал его рассказ.
С этого момента фермер перестал быть человеком.
Им овладел невыразимый ужас.
Каким образом барон Анри де Венаск вышел из тюрьмы?
Какие доказательства его невиновности был представлены?
А раз он оправдан — не напали ли уже на след настоящего преступника?
И так он бродил целый день, избегая людей, хотя всегда сам искал с ними встреч, а домой вернулся, как мы видели, только уже затемно.
Приход Стрельца сначала снова его напугал, затем немного отвлек.
Но когда Стрелец ушел, он опять впал в задумчивость и продолжал пить в одиночку.
Жена и свояченица не смели ни единым словом к нему обратиться.
Наконец он встал, сказал им "Спокойной ночи!" и пошел наверх ложиться спать.
Тогда мадам Бютен разрыдалась.
Мизе Борель была старше, лучше знала жизнь — и о многом в тот вечер догадалась.
Она обняла плачущую сестру и сказала ей:
— Ах, бедная, бедная! Вот беда-то — выйти за такого человека!