— Но как же он мог узнать внешность моих вещей, ведь он описал их консулу подробно, уверяя, что они его?..
— Их выгружали при нём — может быть, даже на его собственную лодку или лодку какого-нибудь его приятеля-араба, такого же мошенника, как и он.
— Ну, а сумму моих денег откуда же он узнал?
— У вас капитанская каюта была на верхней палубе?
— Да, на спардеке, у мостика.
— Разве трудно подслушать, что говорят в ней?
— Нет.
— Капитан, вероятно, передал консулу деньги у себя в каюте, и он подслушал их разговор.
— Но ведь, вертясь на пароходе, он мог попасться на глаза консулу и тот мог узнать его на другой день?!
— Как будто трудно изменить лицо! Сегодня человек с бородою в тёмных очках, завтра борода сбрита, оставлены одни усы и очки сняты.
— Постойте! — воскликнул я, вдруг невольно поражённый осенившим меня воспоминанием. — Вы говорите, в тёмных очках и с бородою?
— Я предполагаю только.
— Но вы знаете, что я именно вспомнил теперь такое лицо.
— Где же вы его видели?
— На набережной, когда вернулся и опоздал на наш пароход. Я стал спрашивать, какой идёт следующий в Суэц, и мне показали на керосинщика. И показал именно человек в тёмных очках и с бородою.
— Он вас, может быть, и проводил туда?
— Не знаю. Не помню. Очень может быть.
— Значит, мои предположения близки к истине. Узнав на вашем пароходе, что вы опоздали, увидев ваши вещи и запомнив их, подслушав разговор капитана с консулом, он остался на набережной в расчёте, что вы всё-таки вернётесь сюда. Расчёт его оправдался, и он свёл вас к знакомому своему капитану, отплывавшему на керосинщике, а сам отправился к консулу, назвавшись вами более или менее спокойно, потому что предполагал, что вы не вернётесь больше.
— Почему вы думаете, что он предполагал это?
— Потому что, по всей вероятности, капитан керосинщика был один из специалистов по крушениям. Такие есть в Порт-Саиде. Владельцы старых судов, которые годятся только на слом, грузят свою рухлядь каким-нибудь товаром, страхуют и нанимают специалиста, удивительно ловко устраивающего крушение. Страховая премия получается полностью и оплачивает с лихвою все расходы.
— Так вы думаете, что посадка на риф керосинщика была рассчитана заранее?
— Уверен в этом.
— Но как же капитан? Ведь он тоже, по всем вероятиям, попал к диким и уведён ими?!
— Откупится. У них свои там счёты. Эти мошенники хорошо знают и Красное море, и берега его. Недаром этот капитан был приятель нашему господину. У них, очевидно, существовал уговор относительно вас. Дело было обработано чисто… И не спаси мы вас на «Дедалусе», вы были бы теперь далеко, а с вашим паспортом гулял бы теперь другой по свету.
— Но он гуляет и теперь, — невольно сказал я.
— Да, но недолго гулять ему. Мы найдём его.
— Вы всё-таки уверены в этом?
— Надо найти во что бы то ни стало!
— Если бы знать, где искать! — улыбнулся я.
— Вот это-то нам и нужно выяснить как можно скорее.
— Мне кажется, у нас слишком мало данных.
— Посмотрим.
— Это любопытно, — сказал я.
— Вы курите? — спросил меня Капитан «Дедалуса».
Я сказал, что курю.
— Так курите, пока мы стоим, и люк открыт, потом на ходу нельзя будет этим заниматься… Доступ внешнего воздуха прекратится.
— Я понимаю, — подтвердил я, — под водой у вас есть приспособления для искусственного обновления воздуха здесь?..
— Здесь всё есть, что нужно, будьте покойны. Вы увидите, когда мы тронемся.
— Но куда, куда тронемся мы? — проговорил я. — Вот в чём вопрос!
— А вот рассудим об этом не спеша. Бежать он мог из Порт-Саида только водою: это удобнее, чем сухим путём. А водою он мог направиться на юг или на север.
— Что он бежал на север, в этом нет сомнения, — решительно сказал я. — Ведь он знает, что девочка-арабка арестована и что его ищут. Чтобы пробраться на юг, ему нужно пройти канал. Здесь при исполнении формальностей его могут легко открыть. Тогда как на север он может отправиться в любой порт на первой же арабской барже, снующей у берега. И ветер в день его побега был попутный на север.
— Так, вероятно, рассуждала и администрация в Порт-Саиде?
— Совершенно верно, и немедленно были разосланы телеграммы во все порты.
— На север?
— Конечно.
— Всё это было бы хорошо и верно, если бы не существовало одного соображения, о котором вы забыли.
— Что же это?
— А то, что мы имеем дело не с совсем обыкновенным мазуриком, а с опытным и смелым пройдохой, которому не раз уже, вероятно, приходилось иметь дело с администрацией и оставлять её в дураках. Как вы думаете: для того, чтобы бежать ему на север, ему нужно было сообразить, что бежать по этому направлению легче?..
— Конечно.
— Но, сообразив это, он мог догадаться, что и администрации придёт такое же соображение и что именно все поиски поэтому будут направлены на север; а что касается юга, то ограничатся лишь мерами, принятыми на самом канале. Итак, ему представляется выбор: идти на север и рисковать, что его ищут там в каждом порту, в каждом городе, или постараться миновать канал и быть за этим каналом свободным от страха преследования…
— Но разве можно пройти канал так, чтобы не поймали?
— Для него, вероятно, можно.
— Каким же способом?
— В трюме, под покровительством такого же добродетельного иностранца, каким был капитан керосинщика, благодаря которому чуть не погибли вы. Если он мог устроить ловушку для вас, то мог, наоборот, устроить и для себя прикрытие.
— Так что вы думаете, что он бежал через канал в Красное море?
— А вы? — спросил меня капитан.
Логика его и последовательность выводов поразили меня и не могли не показаться мне убедительными. Меня удивила его строгая ясность соображения, которая, по-видимому, никогда, даже в минуты сильного волнения, не оставляла его. Дело касалось его жены, его счастья, и он не потерялся, а рассуждал спокойно, точно решал математическую задачу.
«Да, с ним можно рискнуть и на путешествие в подводной лодке!» — подумал я.
— Так вы согласны со мною? — спросил он, видя, что я молчу и не возражаю ему.
— Хорошо, — сказал я, — положим, он направился на юг, но ведь и юг велик.
— Велик — это правда, но я думаю, что здесь нет большого выбора. Ни один из портов Красного моря не представляет из себя ничего заманчивого для человека, укравшего три тысячи. Здесь нет ни широкой жизни, ни развлечений, ни арены для дальнейших дел, потому что, кроме арабов и турок, отправляющихся в Мекку, других путешественников нет… Если он себя считает, пробравшись через канал, в безопасности, он направится в более людное место.
— Что же, в Индию?
— Там теперь чума и карантин. Тоже мало весёлого. Нет, дорога лежит ему дальше, в Китай, в Японию, в Америку, наконец, в Россию через Владивосток.
— Так куда же идти за ним?
— А видите, если он отправляется в Китай, Японию, Россию или Америку, он должен будет пройти Коломбо, обыкновенную стоянку всех пароходов на Цейлоне. Теперь, по приблизительному расчёту, он может быть на полпути туда. Мы же достигнем Коломбо раньше, и встретим его там.
— А если не встретим?
— Тогда я скажу, что потерял свою смётку, которая до сих пор никогда ещё меня не обманывала! — произнёс Капитан «Дедалуса» с уверенностью.
XXV
Решено было отправляться немедленно, позавтракав только. Для большого и разнообразного запаса провизии на «Дедалусе» не было места, не было также возможности приспособить и кухню, и потому еда тут была ограничена крепким бульоном, вином и питательными галетами. Всего этого, однако, по убеждению капитана, было в его распоряжении столько, что два человека могли прокормиться месяц.