Я, правитель королевства Альра’Илла, Ино ле Спада «Сокол», сын правителя Талла ле Спада «Воителя», настоящим приказываю:
Советника по Безопасности кхарра Габо ле Вьора предать казни через повешение в 1-й Вэн 3-й корры от 11678-го Большого Отлива за…
Перьевая ручка замерла над бумагой; с кончика сорвалась капля. Дуан медленно поднял голову и осмотрелся вокруг.
Он плохо помнил, как дошел до королевского флигеля, по какой лестнице поднялся, и, если по главной, говорил ли с часовыми. Плохо помнил, как оказался в кабинете и взял гербовую бумагу. Как написал эти строчки, дрожащие и кривые, как из-под руки конченого пьяницы. Зато сейчас он хорошо вспомнил, что каждый из таких приказов выносится на голосование в Совете. Что приговоренных должны судить. И что на словах советник Габо ле Вьор совершенно чист. Нет даже Розинды, чтобы обвинить его в домогательствах. Нет никого и ничего, кроме Двора, при котором ле Вьора уважают. Ценят. И знают дольше, чем нового короля.
Правда, есть еще «Право Трех Решений»: за правление каждый монарх может принять ровно три решения единолично. Одобрить закон без голосования, отклонить инициативу Совета или, например, совершить казнь без суда и следствия. Но стоит ли использовать свое первое право вот так, учитывая, что оно лишит двух других до следующего Прилива? Железный бы вряд ли это поддержал. Даже зная. Даже если догадка – правда. А ведь это может быть просто совпадением. В конце концов, тот правитель уже мертв. Лауронна, Каменный Город, стала грудой развалин, которая едва ли хоть немного ожила, а скорее всего, продолжает тлеть и гнить одновременно. Пираты «Ласарры» разрушили ее почти до основания. Жаль, если это было зря.
Дуан закрыл лицо руками, потом начал тереть виски. В них по-прежнему стучало, в горле склизкой медузой копошилась тошнота. Возможно, стоило выпить, прямо с утра. Но…
Не поможет. Не поможет! Во славу Темных Богов, как же он ненавидел это место. Место, где быть кем-то другим было так же глупо, как быть собой.
В дальнюю дверь постучали. Дуан с усилием встал, вышел в коридор и увидел знакомое черное лицо. Советник Кеварро слегка улыбнулся.
– Часовые даже не остановили меня. Не слишком осмотрительно.
– Тебя я велел пропускать всегда… мой друг, – тихо откликнулся король Альра’Иллы.
Он остро понял, насколько рад видеть нуц, как всегда спокойного и распространяющего это спокойствие вокруг себя. Уже несколько сэлт они, как простолюдины, говорили друг другу «ты», по крайней мере, Дуан позволял себе это, а Кеварро скорее старался избегать формулировок, подразумевающих определенное обращение. Тем не менее сейчас, хоть и с некоторым усилием, он произнес:
– У тебя бледный вид. Что-нибудь случилось?
– Если ты пришел для разговора, давай зайдем. А потом, может, ты захочешь со мной перекусить.
Мысль о любой еде вызывала только еще большую тошноту, но Дуан понимал, что нужно во что бы то ни стало себя пересилить и ни в коем случае этого не выдать. Он сделал глубокий вдох и поинтересовался:
– Или ты спешишь?
– Нет. Я… действительно пришел для разговора. Деликатного.
При этих словах Кеварро потупился; Дуан это заметил и помимо своей воли улыбнулся, ощущая, как внутри просыпается любопытство. Хоть какая-то менее болезненная и мутная эмоция, чем те, которые им уже владели.
– Тогда идем.
В кабинете Дуан спешно порвал и бросил в слабо горящий камин лист с приказом о повешении. Он уже осознавал всю необдуманность сделанного и даже невольно посмеивался, будто слыша в голове знакомый голос:
«Стоит случиться неприятности, и король, который не хочет быть королем, хватается за свою королевскую власть». Да. Именно так ему бы и сказал Тайрэ.
– Итак? – Дуан жестом предложил советнику сесть и вернулся на свое место, сложил шпилем пальцы и поднял брови. – Я сгораю от нетерпения.
Кеварро снова опустил голову, но уже через пару мгновений его глаза встретились с глазами короля Альра’Иллы. В них застыло странное заискивающее выражение.
– Я хотел узнать у тебя о той прекрасной девушке, с которой танцевал на первом балу Сэлты Отлива. Прошло уже немало времени, но только сейчас, многое обдумав, я…
– Хочешь узнать, где она живет и не прокляла ли тебя еще за твою холодность? – Дуан чуть подался вперед.