Советник, напротив, вжался в спинку кресла.
– Она говорила о моей… холодности?
– Когда уезжала, – спешно соврал Дуан. – Да, ее несколько обидела твоя неразговорчивость. Я бы даже сказал, задела.
– О Боги… Мне просто казалось, что она твоя…
– Она не моя. – Дуан избавил его от необходимости заканчивать. – Я искренне и нежно люблю ваш народ, но вряд ли я коснулся бы вашей женщины.
«Хотя в первый раз я касался именно ее, и все было великолепно, тебе точно понравится, учитывая, как она преуспела в этом искусстве с тех времен». Но подобное можно было не озвучивать. Дуан подпер кулаком подбородок.
– Знаешь, дружище, что я скажу? Ты не похож на ваших мужчин, ведь по своему складу вы обычно ближе к заморцам, горячи нравом. Ты же можешь произвести впечатление какого-нибудь… нирца. – Дуан припомнил слова сестры про принца Арро и объяснил: – Глыбы льда.
– Может, поэтому я и здесь… не знаю, что делать.
Кеварро произнес это задумчиво, даже потерянно. Дуан снова заставил себя улыбнуться.
– Она спрашивала о тебе. Если хочешь, я напишу ей и спрошу, что она думает о возможности дать тебе второй шанс. Но это будет чуть позже, насколько мне известно, ныне она… в отъезде.
Желтые глаза Кеварро особенно ярко блеснули.
– Я буду признателен. Знаешь… это как болезнь. Она иногда чудится мне, все чаще. В моем саду. На набережной. В коридорах дворца. А в одну из ночей Отлива, после костра, когда я уснул, она будто бы сидела рядом с моей постелью и касалась моего лица. А потом… – Он поколебался. – Не только сидела, не только касалась, и то был прекраснейший сон. Иногда мне кажется…
Дуан жестом велел ему замолчать.
– Ты, рассуждающий, как влюбленный, меня пугаешь. Сильно пугаешь. Я тебя понял, довольно откровенностей, я знаю, что творят красивые женщины в подобных снах!
Про себя Дуан задался вопросом, когда же бестия Дарина успела прознать, где живет советник, да еще и забраться в его дом, в его постель? Или он действительно просто спал, и все это фантазии, порожденные вечной сдержанностью? Вряд ли: слишком уж ясная у Кеварро голова, явь от грез точно отличить может.
Кеварро снова потупился и сбился:
– И правда, что на меня нашло? Простите… прости.
Дуан засмеялся и понял, что сделал это уже без усилия.
– Что ж. Я непременно тебя женю на ней, рано или поздно. По крайней мере, постараюсь. Доволен? А теперь ты ответь на мой вопрос.
Кеварро коротким движением убрал за ухо прядь волос.
– Я слушаю очень внимательно.
– Представь себе, что ты, скажем… заподозрил некоего человека из ближнего круга в низком и подлом поступке. При этом ты не сможешь задать вопрос о своем подозрении напрямую и вряд ли сможешь как-либо его подтвердить или опровергнуть, а только жить с ним день за днем… Что бы ты сделал?
Кеварро будто бы побледнел, хотя вряд ли это было возможно. Глаза его на миг расширились, пальцы нервно сжались.
– Я… я…
– Не волнуйся так. – Дуан спешно похлопал его по запястью. – Мне ничего не грозит, возможно, эти подозрения беспочвенны. Я просто хочу знать, что бы сделал ты.
Кеварро серьезно взглянул ему в лицо и ответил:
– Подождал бы, пока о низости мне расскажут боги. Или сам человек. Некоторые… раскаиваются рано или поздно.
Дуан задумался и еще раз вспомнил насмешливый, пронизывающий, презрительный взгляд ле Вьора. Вряд ли подобные существа когда-либо умели раскаиваться, с другой стороны… раскаяние не всегда бывает добровольным. И кто сказал, что ему не поспособствует появление среди альраилльских Соколов кого-то, для кого плен в Лауронне был хуже смерти? В таком случае советник будет очень удивлен.
– Тем более, многие низости задумываются, но куда меньше их – совершается… – добавил Кеварро тем временем, но Дуан его уже не слушал.
«Такова благодарность за твою храбрость». Кхарр Каменного Города сказал Тайрэ именно так. Значит… рано или поздно Дуан выяснит, почему он это сказал. С таким решением король Альра’Иллы удовлетворенно кивнул.
– Благодарю. Вполне возможно. А теперь, думаю, пора забыть о делах. Еще рано, но… не хочешь ли ты вина?
Получив сдержанный кивок, Дуан вышел отдавать приказ. Лист в камине давно успел полностью сгореть. Последние остатки гнева постепенно сгорели вместе с ним.
3. Гости в порту
Фаарроддан о’Конооарр, принц нирский, прибыл в Альра-Ган сэлту спустя, и его появление стало для Дуана довольно приятной, хоть и полной неожиданностью. Юноше отвели те же покои, где он жил во время празднеств Отлива, но доложить об этом или не сочли нужным, или же, что вероятнее, просто не успели. Поэтому, выйдя вечером на свой балкон и заметив этажом ниже знакомый долговязый силуэт, король Альра’Иллы не сразу поверил глазам.