– Что… что вы сделали с тем зверем?..
Язык ворочался с трудом, разум медленно погружался в кисель из размытых образов, но Клара цеплялась за реальность изо всех сил, держала ее за “хвост” мертвой хваткой.
Бальтазар слабо улыбнулся.
– Я расскажу. Только вы не отключайтесь.
Девушка улыбнулась в ответ.
– Есть не отключаться, капитан...
Время вопросов
Клара старалась не закрывать глаза и наблюдала за каждым движением Бальтазара. Он разложил медицинский набор, достал два инъектора, банку с каким-то черным порошком и скальпель.
Капитан перенес ее в свою каюту, где было все необходимое, и усадил у стола. Почему-то именно здесь девушка чувствовала себя в безопасности. Как дома. Никакого смущения уже не было, только чувство, что ей обязательно помогут.
Клара нервно заерзала в кресле, переводя взгляд со скальпеля на мужчину и обратно, но Бальтазар оставался невозмутим.
– Одежку придется срезать. Вы не снимете ее самостоятельно.
Представив, как он отсекает прилипшую к коже рубашку, Клара тяжело сглотнула и инстинктивно вжалась в спинку.
– Не бойтесь, Наварро, я вас не обижу, – капитан примирительно поднял руки и показал ей бутылку с прозрачной жидкостью. – Это поможет отодрать от вас ткань. Правда, придется потерпеть. Вы готовы?
– У меня есть варианты?
– Никаких, – уголок его губ дернулся вверх, отчего улыбка получилась совсем уж хищной. Голубые глаза сверкнули, хлестнув по щеке обжигающим холодом.
– Вы всегда смотрите так, что у меня внутренности замерзают, – девушка поежилась и смущенно опустила взгляд.
– А как вы хотите, чтобы я на вас смотрел?
В вопросе прозвучала насмешка – и Клара промолчала. Не хватало еще реагировать на очередную провокацию.
– Наварро. Поднимите голову.
– Нет.
Чистой воды дурацкое ребячество. Что это на нее нашло?
– Ладно, как вам угодно.
Клара почувствовала, как в нос ударил резкий запах антисептика, и на плечо вылилась щедрая порция прозрачной жидкости. От внезапного жжения на глаза навернулись слезы, а с губ сорвался тихий стон. Рука непроизвольно дернулась к ране – девушке захотелось стереть лекарство, сорвать с себя влажную ткань, – но Бальтазар перехватил ее за запястье и сжал. Не так сильно, чтобы сделать больно, но вырваться из железной хватки Клара не могла.
В том месте, где рубашка пропиталась запекшейся кровью, будто лопались сотни пузырьков, по коже катилась крупная дрожь, а на лбу выступила липкая холодная испарина. Капитан плеснул еще жидкости, пристально наблюдая за девушкой.
В его свободной руке сверкнул скальпель, и двумя быстрыми движениями он аккуратно надрезал одежду, открывая рану.
– Вы еще со мной, Наварро?
– Да пошли вы…
Мужчина усмехнулся:
– Значит, все не так уж и плохо.
Прямо перед ее носом оказалась банка с черным порошком.
– Я нанесу это на плечо. Знаете, что это?
– З-знаю, – всхлипнула Клара. – Будет больно…
Капитан кивнул.
– Будет.
Они молча рассматривали друг друга не меньше минуты. Клара успела подумать, что все это какой-то жуткий кошмар, который никак не закончится. И ведь они не так далеко отлетели от дома: позади осталась даже не четверть пути. Что будет дальше? Как ей со всем этим справиться?
Бальтазар опустился на колени – и их глаза оказались на одном уровне.
Медленно открутив крышку, он высыпал порошок на ладонь.
– Вы готовы?
Его голос странно изменился. Капитан что, правда волновался? Или все это очередная игра?
Глубоко вздохнув, Клара вцепилась в его майку здоровой рукой, чтобы хоть за что-то держаться.
– Да.
Резким движением Бальтазар распределил порошок по плечу, а через секунду гранулы сцепились друг с другом и покрыли рану плотной гибкой коркой, впиваясь в самую сердцевину. Девушка вскрикнула, закусила губу до соленой горечи на языке и крепко-крепко зажмурилась – только бы не смотреть на то, как ее кожу пожирает черное пятно. Острая боль скрутила мускулы; где-то под ключицей будто взорвалась набитая иголками граната. Под веками расплылись красные пятна, а зубы должны были хрустнуть – так крепко Клара их сжала. Будь в ее руках чуть больше сил – и майка Бальтазара разошлась бы под пальцами.
Клара даже не заметила, что отчаянно ревет, едва не захлебываясь слезами. Звук собственного плача ее обескуражил и смутил.
Девушка и подумать не могла, что из нее так легко выбить слезы. Она всегда считала себя достаточно выносливой и терпеливой, а капитан оказался прав.