— Да.
— Что можно предположить? Самое простое: заподозренный хочет нас обмануть и скрыться. Но коль Бугров — честный человек, ему незачем бежать. Если он вор, то хорошо понимает: исчезнуть не удастся. Значит?..
— Значит, он и впрямь пошел за часами…
— Верно. Но зачем? Не для того ли, чтобы отвязаться от нас и принять позу раскаявшегося грешника?
— Вероятно.
— Но вот этот грешник приносит часы, заметь: фирмы «Павел Буре», и оказывается — не те, не Волгина. Что же следует?
— Либо мошенник не имеет отношения к часам метранпажа, либо второпях спутал двое похожих часов.
— Мысль эта может прийти в голову, — согласился Смолин. — Но она верна наполовину. Чтоб перепутать двое часов, — речь идет о редких старинных экземплярах, — нужно иметь их не меньше двух.
Допустим, Бугров — профессиональный вор и крадет часы. Допустим, он успел передать часы Волгина своему сообщнику. Тогда какой смысл ему признаваться в краже? Подтверждать нашу весьма туманную догадку?
Не предположить ли другое? Случайно задержан человек, подозреваемый в краже часов. Это сравнительно небольшое преступление. Поначалу он пытается разыграть возмущение, гнев, обиду. Замечает: ни к чему не приводит. Да еще видит: появился новый работник милиции. «Как бы тут не застрять», — думает человек. И он решает «сознаться», что украл часы. Для чего?
— Взять на себя меньшее и скрыть большее? Так?
— Вот именно. Заметь, выйдя из милиции, он идет сначала в один дом, но оттуда не возвращается к нам, а спешит в другой. Зачем? Он не нашел сперва того, что искал. И только во втором доме достал эти «Павел Буре».
Бугров приносит часы, вызывают Волгина, а часы-то — не его. Каков же итог? Часы Бугров, видимо, не крал. Значит, есть у него за душой грехи покрепче… Ну, что ж, заглянем в реестр…
Товарищи прошли в соседний дом.
Не просто и не скоро можно отыскать нужную карту. Формула, выведенная Кичигой, имела отношение только к групповому сравнению. Она говорила лишь о некоторых общих признаках пальцевых узоров. Такие признаки могут быть и в сотнях других оттисков. Значит, пока формула могла только облегчить поиски нужной карты, если такая, конечно, есть в реестре.
Товарищи оставили в учреждении снимки пальцевых узоров и вернулись к себе.
Через несколько дней Смолину позвонили:
— Зайди, Александр Романович. Мы нашли карту.
Капитан забежал за Кичигой, и они поспешили в соседний дом.
Войдя в кабинет, Кичига увидел на небольшом столике дактилоскопическую карту и свой снимок. Товарищи взглянули на верхнюю часть карты.
«Елисеев Андрей Иванович… Кличка «Бухарский принц». Год и место рождения…».
Ниже, в разграфленных прямоугольниках, были оттиснуты все десять пальцев Елисеева.
— Помяни волка, а волк — из колка! — воскликнул Кичига. — Ему стоило рисковать часами!
«Бухарский принц» был вожаком крупной воровской артели, метавшейся по всей стране и почти без потерь уходившей от преследования.
— Вот тебе и «Павел Буре», — щурясь сказал Смолин. — Сорвался травленный волк все-таки!
БОТИНОК СОРОКОВОГО РАЗМЕРА
Начальник дороги нервничал. Еще раз включил селектор и хмуро спросил:
— Когда же будет машина?
Голос начальника секретариата ответил из микрофона:
— Я вызвал Гуреева час назад. Он доложил — едет.
— Проверьте.
Через несколько минут в аппарате раздался сухой треск.
— Машина вышла из гаража вовремя. У подъезда ее нет. Вызвал вторую «Победу».
Странный случай! За десять лет Гуреев ни разу не опаздывал. Может, «Победа» наткнулась на гвоздь? Но шоферу хватило бы десятка минут на смену баллона. Куда же делся Гуреев?
Начальник дороги побывал на станции, вернулся в город и вызвал начальника секретариата.
— Где Гуреев?
Тот пожал плечами.
— Я прошел пешком до гаража. Па́левой «Победы» на дороге нет. Автоинспекция и милиция ничего не знают. Домой водитель не явился.
…В это время па́левая «Победа» АБ-20-26 мчалась в семидесяти километрах от города. За ее рулем сидел не Гуреев. Покрасневшие глаза водителя рассеянно следили за дорогой, будто в тумане отмечая рытвины, бугры, повороты.
На задних местах сидели двое. Один из них, в синем бостоновом костюме, дремал, привалившись к спинке. Второй был Гуреев. Руки его были прочно скручены солдатским ремнем, во рту торчала тряпка, какими обычно протирают стекла машин.
…Утром Гуреев по вызову выехал в управление. Возле площади его остановили незнакомые люди. На руках у них краснели повязки, и шофер решил: автоинспекторы.