— Что ж, и это немало! — повеселел Кичига.
Проводив Рейзлиха, майор несколько секунд сидел неподвижно, будто дремал, а потом разочарованно вздохнул: в материалах отдела нет ничего, что может навести на след преступника, связанного с углем.
Захватив письмо и заключение эксперта, Кичига поднялся к Смолину.
Капитан довольно долго рассматривал письмо, несколько раз наводил лупу на штемпель почты.
— Восьмое отделение, — наконец сказал он. — На окраине города.
— Это еще ни о чем не говорит, — дымя папиросой, пробурчал Кичига.
— Говорит, — не согласился Смолин. — О том, вероятно, что мошенник не живет в этом районе. Шантажист норовит обычно опустить письмо подальше от своего жилья.
Познакомившись с заключением Рейзлиха, Смолин некоторое время раздумывал и отрицательно покачал головой:
— На память ничего не приходит. Надо покопаться в документах. Может, наткнемся на кочегара или кладовщика угля.
На столе коротко прозвенел телефон. Смолин снял трубку и сейчас же передал ее Кичиге.
Павел Петрович Барма искал майора.
Через несколько минут доктор, тяжело дыша, вошел в комнату.
— Я всего на одну минутку, Сергей Лукич… Вот, извольте поглядеть: еще одно «посланье».
В записке, присланной на этот раз в покупном конверте, значилось:
«Дохтур! Положи денги! ЖКР».
Осмотрев конверт и записку, Кичига рассмеялся.
— В чем дело? — не понял Смолин.
— Этот Жорка валяет дурака, неграмотным прикидывается. Понятно, сталкивает со следа. Да вот — неувязка: копий-то он себе не оставляет и забыл, как «ошибался» раньше. Посмотри: в первом письме «доктур» через «к», во втором — через «х», сначала «паложишь», а потом — вполне грамотно — «положи». Теперь погляди на штемпель: пятое почтовое отделение, а не восьмое.
— Обе записки — на бумаге в клетку, — задумчиво проговорил Смолин, соединяя четвертушки. — Обе бумажки — часть одного листа. Почерк отрывистый: между собой связано не больше трех букв. Мошенник часто останавливался — старался писать помудренее.
— Это не страшно! Труднее справиться с печатным текстом или с написанным левой рукой. А тут мы пробьемся. Важно попасть на след.
Несколько дней от Смолина не было известий, но вот он зашел к Кичиге, и майор сразу увидел: капитан не потерял времени зря.
— Ты прав, — ответил Смолин на вопрос, — кое-что мне удалось выяснить. Кочегар-истопник Владимир Иванович Вареник сидел за воровство. Дважды судили за хищение и пьяную драку грузчика угольного склада Михаила Фарафонова. Оба в разное время оперировались у Бармы и, выходит, знают его.
Смолин помолчал, раскуривая папиросу, и поднял глаза на Кичигу.
— Фарафонов живет вблизи от доктора. Я бы начал с него.
— Лучше всего начать с обоих.
На другой день майору доставили образцы свободного почерка Фарафонова и Вареника. Это были анкеты, автобиографии, докладная Фарафонова, написанная недавно: грузчик объяснял, почему не вышел на работу.
Кичига любил повозиться со всякой экспертизой, но больше тянулся к исследованию почерков. Это — кропотливое, долгое дело. Человек, скрывший в письме свое имя, норовит сбить с толку возможных преследователей. Он пишет левой рукой или печатным шрифтом, выискивает слова, которыми в обычной речи не пользуется, «допускает» мудреные грамматические ошибки — в общем старается писать «непохоже на себя». И все же он бессилен изменить почерк совсем, и то тут, то там сбивается на привычное письмо. Сказывается это в языке, в разных привычках письменной речи, в особенностях почерка.
Осмотрев образцы письма Фарафонова и Вареника, Кичига огорченно присвистнул: ничего похожего на анонимку! Но, может быть, это на первый взгляд?
Майор запер кабинет на ключ, положил перед собой обе анонимки, документы, придвинул лупу.
Записки доктору Барме написаны вертикальным почерком, а обе автобиографии — правонаклонным. У подозреваемых — почерк средней связности — в один прием выполняются три-четыре буквы. У шантажиста — отрывистый: не больше трех букв сразу.
Кичига заглянул в анкеты: и кочегару и грузчику — за тридцать лет. Значит, почерки сформировались пять-десять лет назад, и разницу нельзя объяснить неустойчивостью письма.
Кичига просидел за столом дотемна. Ничего путного!