В домике открылось окно, из него высунулась лохматая голова парня.
— Что скрипишь? — спросил он у шофера, пьяно ухмыляясь. — Борт оборвали, сам и есть дурак.
— Не тычь пальцем, обломишь! — отозвался водитель, осматривая покалеченные доски.
— Обожди, — беззлобно пробурчал парень. — Выйду.
Появившись на улице, Пантелей осмотрел кузов и усмехнулся:
— Зацепили тебя по всей форме. Не вешай носа, однако. Сейчас я тебе гвозди и молоток дам. Заколотишь.
Вскоре Пантелей вернулся с большой деревянной коробкой.
Шофер посмотрел на гвозди, поскреб в затылке:
— А других у тебя никаких нет?
— Эти — в самый раз. Других нет.
Водитель кое-как приколотил доски, поблагодарил Пантелея и полез в кабину.
Через полчаса шофер грузовика был у Кичиги. Здесь же сидел Смолин.
— Быстро, Павел! — живо сказал Смолин.
— Старый ворон мимо не каркнет! — похвалился Павел. — Вот гвозди. Я их только что из досок выдернул.
Смолин хотел дождаться заключения экспертов, но Кичига выпроводил товарища:
— Утро вечера мудренее. Исчезни.
Утром Смолин энергично вошел в кабинет Кичиги и… нахмурился. По лицу майора понял: экспертиза обманула ожидания. Значит, снова ищи следы преступника, опять сопоставляй факты и доводы, все начинай сначала.
— Видишь ли, — сообщив о неудаче и задумчиво пожевывая папиросу, сказал Кичига, — на всяких гвоздях остаются отпечатки гвоздильной машины. Вот, погляди через лупу. Это — следы от молотка, которым штампуют шляпки. Это — от зубильца, подающего проволоку. Здесь — следы от ножей, обрезающих острие. И, наконец, эти насечки на стержнях — следы от зажимных колодок.
Гвозди преступника имеют две особицы: на остриях — следы от неисправности ножа; от острия к шляпкам идут царапины.
Кичига пожал плечами и заключил:
— На гвоздях, привезенных Павлом, нет и намека на это. Твой Пантелей ни при чем, пожалуй.
Днем, занимаясь другими делами, Смолин размышлял о неудаче.
«В чем дело? Может, Пантелей догадался и умышленно запутал Павла, сказав, что других гвоздей у него нет? Ведь все следы ведут в этот дом! Неужто и появление Дези у крыльца, и нехватка зуба у Пантелея, и промасленная одежда в прихожей — только случайные совпадения? Не может же быть!»
— Вот ехал и завернул на огонек, — появившись вечером у старухи и втайне надеясь отыскать нужные гвозди, сказал Смолин. — И вода у вас славная.
— Попей, попей, батюшка! — засуетилась старуха. — У меня все пьют.
— Как все? — не понял Смолин.
— Домик крайний, потому и заходят, — пояснила старуха. — Вот как-то на заре, считай, парень зашел. Упрел, бедный. Большой мешок тащил. А то еще…
— Ох, черт! Когда ж это было? — воскликнул Смолин, но, спохватившись, сделал безучастное лицо.
— А в тот день, видно, когда и ты был… Попил, отдохнул, а тут и попутная машина подоспела. Уехал…
Расспросив у старухи, каков собой парень и получив самые общие сведения, капитан простился с хозяйкой.
«Невысок, широкоплеч, лоб немного скошен назад» — запомнил Смолин приметы, сообщенные старухой.
Приехав к себе, Смолин позвонил в районные отделения. Ничего нового. Преступник замел следы.
Было отчего заскучать! Но унынье — плохой помощник в деле. Надо подумать о том, что обнадеживает.
Что же есть в активе?
Вор постарается скорее освободиться от добра. Это ясно. Как? В городе он может сделать это через подставных лиц. Но может и куда-нибудь уехать.
Свои люди на вокзале и рынке предупреждены. Однако ждать, сложа руки, не дело. Что же предпринять?
…Незадолго до темноты из ресторана «Север» вышел небогато одетый человек. Широкоплечий и невысокий, он то и дело потирал рукой лоб, немного скошенный назад, и вглядывался в дорогу. Увидев проходящее такси, решительно сошел с тротуара и поднял руку.
Заскрипели тормоза. Шофер открыл дверцу и сказал хмуровато:
— Кончил смену.
Человек пьяно рассмеялся и полез в карман. Вытащил пачку денег, поднес ее к глазам шофера:
— Бери. Я гуляю.
Водитель живо нашелся:
— Абросим не просит, а дадут — не бросит. Пожалуйте.
Машина умчалась.
Тогда от стены ресторана отделился человек очень большого роста, с подвижным скуластым лицом, на котором там и сям темнели веснушки. Он был бы, вероятно, красив, если б не эти совершенно ребячьи веснушки, которые, как крупный песок, рассыпались от подбородка до лба. Когда он наклонял голову, рыжеватые мягкие волосы падали ему на глаза.