Стук в дверь не дал ему докончить.
— Войдите! — крикнул он с досадой.
В дверях появился штурман Небылицын.
— Простите, — сказал он, смутившись. — Я помешал?
— Да! — ответил Кирибеев с откровенной грубостью.
— Простите еще раз, — сказал штурман с подчеркнутой мягкостью в голосе и плохо скрываемой неприязнью в глазах.
— В чем дело? — оборвал его Кирибеев.
— Надвигается густой туман, — сказал Небылицын, — и я хотел бы знать…
Кирибеев подошел к иллюминатору, рывком отдернул занавеску. Густой полосой туман стлался по воде и поднимался вверх, закрывая горизонт.
Туман на море даже у самого опытного моряка вызывает страх, ни с чем не сравнимый. Сколько кораблекрушений, морских трагедий произошло в то время, когда моряков настигал в море туман! Особенно страшен туман там, где много отмелей, подводных камней и островов. Каждый опытный моряк предпочтет свирепый шторм, когда от дикого ветра вода разбивается в пыль, туману.
Нужно было принять решение. Собственно, только два решения были возможны: либо укрыться в ближайшей бухте, если путь к ней еще не отрезан туманом, либо взять курс мористее, то есть пройти дальше в море, где нет мелей и островов. Третьего выхода не было. Это понимал даже я — человек, не искушенный в мореплавании.
Обувшись, капитан снял с крючка стеганку, сердито задернул занавеску и бросил нам:
— Ступайте! Я сейчас приду.
Мы вышли. Небылицын оглянулся и тихо, почти шепотом, заговорил:
— Черт знает, что он там думает! Сейчас нужно уходить дальше в море, иначе мы напоремся на остров Уташуд. Эх, если бы я был капитаном! Вы еще не знаете этого самодура. Он слывет за лучшего капитана Дальнего Востока, но это же миф. Пыль в глаза пускает. Вы человек новый… С виду здесь все как будто хорошо. Можно подумать, что матросы его обожают; но, случись несчастье, они первые бросят его. Да, да!.. Не смотрите на меня так!.. Этот деспот только и держится силой да панибратством, но его не любят, просто запуганы им. Старший механик — опытный моряк, он видал виды, и то не выходит из своей каюты, не любит и боится капитана…
— К чему вы это мне говорите? — спросил я с раздражением.
— Ну конечно, — воскликнул он, — я так и думал: он покорил и вас… Вы еще узнаете его.
Я не ответил.
— Вы думаете, — продолжал Небылицын, — что все это я говорю из зависти? Я не тщеславный человек. А вот он! Я сказал бы…
— Штурман! — раздался за нами бас Кирибеева. Небылицын мгновенно стал пунцовым.
— Потрудитесь подняться на мостик и приготовить курсовые карты.
Небылицын бросился выполнять приказание, а Кирибеев зло крикнул:
— Вахтенный!
— Есть вахтенный!
— Боцмана на мостик!
— Есть боцмана на мостик!
Кирибеев ушел на мостик, а я остался на палубе.
Разговор штурмана о капитане произвел на меня тяжелое впечатление. Но бог с ним, со штурманом!
Туман постепенно окутывал китобоец; он наплывал с северо–востока, заливая точно молоком весь горизонт. Свободным был лишь запад, хотя и там туман уже начинал ткать тонкую паутину. Поднявшись на мостик, Кирибеев сменил курс с северо–запада на запад, приказал приготовить два лота и назначить вахтенных. Он задумал рискованное предприятие — проскочить в ближнюю бухту. За руль встал боцман Чубенко.
До бухты Вилючинской было два часа хода. С наступлением тумана ослаб ветер и меньше стала волна. Это не предвещало ничего хорошего. В безветренную погоду туман может держаться целую неделю, и распространяется он быстро, сплошной беспросветной стеной.
На нос судна то и дело сыпались брызги, а за кормой стлался ровный вспененный след. Почти все высыпали на палубу, за исключением тех, кто отдыхал после вахт. Китобои с надеждой смотрели вперед — не появится ли земля. И я вглядывался в каждую полосочку, в каждую черточку на горизонте, впервые в жизни всем существом своим ощущая, что значит для моряка берег в трудную и опасную минуту.
Ко мне подошел вахтенный матрос, стал рядом и сказал:
— Несемся как ангелы, а сядем как черти. Будто телеграмму везем. Страшно? — спросил он вдруг и, не дожидаясь ответа, добавил: — В прошлом году зверобойная шхуна «Сивуч» тоже спасалась от тумана… вот здесь, в этих местах. Ну и… бушприт срезало начисто, фок–мачту — пополам. Старая была посудина. Да и капитан там был… Вот наш — это капитан! Бог! Он все тут знает: каждую баночку, каждый риф нюхом чует… Отчаянный! Я с ним третий раз иду. Привычка нужна…
Его рассуждения прервал голос Кирибеева:
— Вахтенный!
— Есть вахтенный!
— На лаг!