- Да просто потому, что нам неизвестно, все ли вельможи - ночные заговорщики потонули. Ведь если кто-то из них выплыл, то рано или поздно, а нам навредит. Мы очень этого боимся. Вот и с капитаном Коко вышла неприятность только потому, что его приняли за вельможу.
- Какой я вельможа! - сразу встопорщился петух. - Я не менее честный, чем ваш работящий дедушка! А то, что ищу Валяй-Форси, так это ещё ничего не значит. Бездельничать там я не собираюсь. Погуляю денька три - и стану учить тамошних петухов собирать гусениц с капусты в огородах…
Но Императорский Пингвин ещё раз извинился, и Коко утешился.
А я пообещал, что никто их секретной истории не узнает; ну разве что ребятишки в Стране Моего Детства, а они-то пингвинов не обидят.
И вот настало утро, а с ним приплыли Синие Киты. Они гулко шлёпали могучими хвостами, пыхтели, как пароходы, и были на самом деле синими.
Один из китов сразу согласился доставить нас к берегам Самой Жаркой Страны.
- Где-то там, - пропыхтел он, - плавает моя мама. Я давно хотел повидать её.
И мы сразу подумали, какой величины должна быть у него эта мама, когда он сам-то не меньше хорошей баржи.
Но, по правде говоря, нас это касалось не очень, и лишних вопросов киту мы задавать не стали, а немедленно принялись готовиться к новому путешествию.
Размотав клубок шпагата, я сделал упряжь, похожую на громадную узду с поводьями. Узду я накинул на кита, а поводья привязал к сундуку.
Кит из дырки во лбу выпустил фонтан, шевельнул хвостом, поводья натянулись - и мы отчалили от холодных, но гостеприимных берегов Антарктиды.
Пингвины провожали нас до самых дальних айсбергов, а затем мы втроём вышли в пустынный, открытый океан.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
МАЛИНОВАЯ ЛОШАДЬ И САМАЯ ЖАРКАЯ СТРАНА
Кто никогда не ездил на китах, тот много потерял! Если бы у меня была возможность, если бы я мог выбирать, то всегда-всегда путешествовал бы не на кораблях, не на лодках, а только на китах.
Разумеется, если бы они сами на это согласились. Разумеется, если бы они сами пригласили меня, как это сделал наш Синий Кит.
Плыть было замечательно.
Океан на этот раз не рычал, не грохотал. Он словно бы призадумался над тем, что натворил вчера. Сундук вслед за китом мчался по океанской глади со скоростью быстроходной яхты. Из воды то и дело выскакивали пёстрые летучие рыбки. Они, как деревенские ласточки, проносились прямо над нашими головами. А навстречу по спокойной воде мчались крохотные, величиной с промокашку, кораблики. Это морские жители, велеллы, плыли на своих изумрудно-синих парусах. И мне очень захотелось что-нибудь весело спеть. Что-нибудь такое, что было бы не хуже песенок петушиных.
И я запел:
Мне казалось, что Коко засмеётся, подхватит песенку, но он почему-то совсем грустно произнёс:
- Да, да… Если на свете живут синие киты, то, наверное, где-то живут-поживают и малиновые лошади, и зелёные коты. Но это ничуть не смешно.
И петух вдруг заплакал.
Я удивился:
- Что с тобой? Уж не захворал ли ты морской болезнью?
- Нет, я не захворал. Я ни капельки, Лёвушка, не захворал, но я вспомнил Страну Нашего Детства. Услышал про кота на печке, про лошадь в малиннике - и вспомнил…
И петух опять завсхлипывал, и слезы катились даже по его шёлковой бородушке.